Не такая как все…/ Фрагмент из сессии П.С. Гынгазова

Материал редакции

При обра­ще­нии к Бес­со­зна­тель­но­му чело­век не толь­ко иссле­ду­ет свои про­шлые жиз­ни, но обра­ща­ет­ся к пер­во­ис­точ­ни­ку сво­их стра­да­ний, к нача­лу сво­их начал.

Не такая как все…/Фрагмент из сессии П.С. Гынгазова

Дру­зья, в пред­две­рии выхо­да вто­рой части интер­вью с Пав­лом Гын­га­зо­вым мы пред­ла­га­ем вам озна­ко­мить­ся с уни­каль­ным по сво­ей глу­бине фраг­мен­том сеан­са погру­же­ния. При обра­ще­нии к Бес­со­зна­тель­но­му чело­век не толь­ко иссле­ду­ет свои про­шлые жиз­ни, но обра­ща­ет­ся к пер­во­ис­точ­ни­ку сво­их стра­да­ний, к нача­лу сво­их начал. Этот про­цесс напо­ми­на­ет рас­пу­ты­ва­ние клуб­ка, нить кото­ро­го может тянуть­ся сквозь века и жизни.

В сеан­се паци­ент­ка пони­ма­ет, что несмот­ря на врож­ден­ный дефект, она и есть — Тво­рец сво­ей реаль­но­сти. Исполь­зуя опыт про­шлых жиз­ней, через обра­ще­ние к сво­е­му Бес­со­зна­тель­но­му, она осо­зна­ла свою силу и уве­рен­ность в себе, и в ито­ге полу­чи­ла то, что ей не хва­та­ло в теку­щей жиз­ни – духов­ную защи­ту, кото­рую она при­ня­ла и закре­пи­ла на сво­ем осо­знан­ном уровне.

На при­ме­ре этой сес­сии мы видим уни­каль­ность мето­ди­ки «Тех­ни­ка оста­нов­ки внут­рен­не­го диа­ло­га» Пав­ла Гын­га­зо­ва. Основ­ным отли­чи­ем мето­ди­ки явля­ет­ся рабо­та без пред­ва­ри­тель­но­го запро­са, что поз­во­ля­ет наше­му Бес­со­зна­тель­но­му глу­бо­ко и точ­но выявить скры­тые про­бле­мы чело­ве­ка, осо­знать их и пере­ве­сти поло­жи­тель­ный резуль­тат в осо­знан­ный уровень.

Не такая, как все.…

− Про­сто рас­слабь­ся, а Бес­со­зна­тель­ное само сей­час будет
про­сту­пать − обра­зы какие-то, осо­зна­ния, эмоции…
− Про­сту­па­ет, как буд­то я ули­цу вижу…
− Какое это вре­мя, какая это часть зем­но­го шара?
− Это какая-то Евро­па, может быть, не сто лет назад, но может 150–200
лет назад. Похо­же, какое-то скан­ди­нав­ское, Нор­ве­гия. Я вижу сте­ны домов,
снег идёт и пло­щадь какая-то… Этот пере­уло­чек на пло­щадь выхо­дит, там
сне­го­вик сто­ит. Я его вижу вна­ча­ле площади.
− Тело про­чув­ствуй, что за тело, кото­рое видит. Во-вто­рых, эмоции,
когда ты видишь сне­го­ви­ка. Сне­го­вик — это радость или из тебя сейчас
будут тако­го сне­го­ви­ка делать?
− Пока не могу понять, ника­ких эмо­ций пока нет…
− Хоро­шо, как даль­ше раз­ви­ва­ет­ся эпи­зод? Сне­го­вик, ты его увидела −
ты обра­до­ва­лась, ты его уви­де­ла − не зна­ешь, куда убежать?
− Нет, я ско­рее все­го, не пой­му, кто я.
− Не уви­дишь ты себя со сто­ро­ны. А рост какой, с какой высоты
смот­ришь?
− Лошадь пере­до мной, запря­жён­ная в сани, а я в этих сан­ках сижу.
− Я чело­век, собач­ка, малень­кий ребёнок?
− Я, по-мое­му, девоч­ка-под­ро­сток, у меня в руках собач­ка маленькая.
− Живая?
− Да.
− А муф­точ­ка есть?
− Да, муф­точ­ка есть, полой мехо­вой закры­ты ноги.
− Внут­рен­нее состо­я­ние? Для тебя это радость, что тебе показывают
сне­го­ви­ка?
− Я не могу ска­зать, что это радость, но мы куда-то соби­ра­ем­ся ехать,
кого-то ждём, а сне­го­вик — это про­сто про­ме­жу­точ­ное. Даль­ше что-то
долж­но быть ещё другое…
− Я понял. А это какое вре­мя дня?
− День, сере­ди­на дня.
− А давай вер­нём­ся в утро это­го дня, когда ты просну­лась, девоч­ка – под­ро­сток. Ты спишь где-то в хлеву?
− Нет, обста­нов­ка хоро­шая, замок − не замок, но такая большая
квар­ти­ра, или дом большой.
− Ну мало ли, может, ты там рабо­та­ешь служанкой?
− Нет, не рабо­таю я там слу­жан­кой, я вижу − у меня боль­шая комната,
боль­шое окно, за ним снег идёт.
− И вот эти частые пере­пле­ты, как у всех?
− Да. Над кро­ва­тью такой полог, бал­да­хин из какой-то полупрозрачной
тка­ни.
− Ты счаст­ли­ва или ты как царев­на Несме­я­на − у меня это­го нет, этого
нет?
− Да, похо­же на вто­рое больше…
− А чем ты недо­воль­на сейчас?
− У меня вооб­ще ника­ких эмо­ций нет, вот оно как есть, так и должно
быть, ниче­го особенного…
− То есть, это обыденность?
− Обы­ден­ность.
− К кото­рой я привыкла?
− Да.
− Хоро­шо. И вот давай по это­му ощу­ще­нию «обы­ден­но­сти», к
кото­ро­му ты при­вык­ла, ты уже, полу­ча­ет­ся, лет четыр­на­дцать при­вы­ка­ешь к
ней или двенадцать?
− Ну да, лет три­на­дцать где-то.
− Ну роди­те­ли у тебя же есть?
− Есть.
− Какие они?
− Я сей­час вста­ла с кро­ва­ти, иду, хро­маю. Я хро­мая, я иду,
при­хра­мы­вая!
− Хоро­шо. Вот как при врож­дён­ном выви­хе тазо­бед­рен­но­го сустава,
как утка переваливаешься?
− Да, это ско­рее все­го так…
− Когда сустав рас­ка­чан немнож­ко, идёшь, прихрамываешь?
− Да, имен­но так я и иду. Я думаю, что это мне достав­ля­ет дискомфорт,
хотя, похо­же, что я с этим то ли роди­лась, то ли…
− А это врож­ден­ное быва­ет часто! Ты про­сто зна­ешь, что можно
ходить кра­си­во, по-дру­го­му, но ты не можешь, пото­му что у тебя в суста­ве не
хва­та­ет опоры.
− Да, я сей­час думаю, всё, я поня­ла! Поче­му меня это всё не радует −
пото­му что у меня есть дефект. То ли маль­чик мне какой, коро­че, я стала
заду­мы­вать­ся о том, что этот дефект мешает…
− Моей свободе?
− Да, даже не то, что сво­бо­де, а на меня смот­рят, как на дефективную…
− То есть, это уни­жа­ет. Пом­нишь, я тебя спро­сил, мама и папа как они?
Они как-то пыта­ют­ся или − ты уже нам надо­е­ла со сво­ей «калеч­но­стью»?
− Нет, семья бога­тая, им не надо думать о том, чем накор­мить, как
лечить, уха­жи­вать.
− И как устро­ить твоё будущее?
− Да, вооб­ще про это речь не сто­ит, пото­му что есть приданое!
− А у тебя ещё бра­тья, сёст­ры есть или они после того, как ты
роди­лась, боятся?
− Нет, малень­кий брат у меня, ему года три, наверное.
− Ну он нор­маль­но ходит, бегает?
− Да, он нормально.
− Ну ты тоже бегать уме­ешь, толь­ко при­па­да­ешь, на пра­вую ногу, на
левую?
− На правую.
− Хоро­шо. Ска­жи, пожа­луй­ста, вот давай ещё рань­ше вер­нём­ся, когда
мама тебя кор­ми­ла гру­дью, когда у тебя не было ещё ощу­ще­ния, что ты
дефек­тив­ная. Когда ты это­го ещё не зна­ла, как ты на мир смот­ре­ла, как мама
к тебе отно­си­лась, как папа к тебе отно­сил­ся, как ты вос­при­ни­ма­ла их
отно­ше­ние к себе?
− Мне очень нра­ви­лось всё! Она меня гру­дью кор­мит, а я пососу
малень­ко − и по сто­ро­нам смот­рю, и улыбаюсь.
− Най­ди это сча­стье, кото­рое тебя напол­ня­ет, кото­рое совершенно
ничем не моти­ви­ро­ван­ное, «я про­сто счаст­ли­вая!». Вот это ощущение
немо­ти­ви­ро­ван­но­го сча­стья пере­ве­ди на осо­знан­ный уро­вень С.. Потому,
что у нас всё вре­мя сча­стье, если это, если то.
− Да.
− А вот про­сто сча­стье, здесь и теперь. Оно есть и всё, его никто не
видит, но его знаю я. Я малень­кая. Тебя, кста­ти, как зовут-то?
− Агнес­са, что ли.
− Хоро­шо, я буду так тебя назы­вать, если не будет ложиться −
ска­жешь. Вот ты, Агнес­са, малень­кая девоч­ка, мама тебя любит, а папа? Это
Нор­ве­гия?
− Воз­мож­но, это не мать, а кор­ми­ли­ца, но всё рав­но мне очень
хоро­шо!
− Конеч­но.
− Нет, это кор­ми­ли­ца, пото­му что я вижу, она меня отда­ёт матери.
− Ну «не цар­ское дело – кормить!».
− Да, она меня отда­ёт мате­ри, они обе улы­ба­ют­ся, мать на меня так
смот­рит, а я нож­ка­ми сучу и улы­ба­юсь. Я не знаю, сколь­ко мне − месяца
четы­ре-пять.
− Да Бог с ним, но это счастье?
− Да!
− И ты это пом­нишь, у тебя это есть в голо­ве, хотя все гово­рят, что лет
с трёх-пяти начи­на­ют себя пом­нить. Всё пом­нят с само­го начала!
− Вот это состо­я­ние сей­час зафик­си­ро­вать никак не могу…
− Ты его про­чув­ствуй, Агнес­са, что «я самый счаст­ли­вый ребенок»!
− Я прочувствовала.
− Вот и всё, ты его про­чув­ство­ва­ла, поня­ла и оно само, автоматом
пере­хо­дит в созна­ние С.. А отец-то как?
− Да отец, у него там какие-то дела, то ли служба.
− Ну ино­гда смот­рит, кого он сделал?
− Да, конечно.
− Они ещё не зна­ют, что у тебя есть дефект такой скрытый?
− Похо­же, что не знают.
− Хоро­шо. По это­му ощу­ще­нию сча­стья, нуж­но­сти, полноценного
сча­стья, радо­сти давай вер­нём­ся в зача­тие. Ска­жи, пожа­луй­ста, с какой
целью ты, буду­щая девоч­ка Агнес­са, идёшь в эту пару? Там таких пар сейчас,
на севе­ре Евро­пы, тыся­чи, поче­му ты выбра­ла имен­но эту пару? Какая у тебя
есть цель, чего Душа твоя хочет добиться?
− Я хочу, что­бы они люби­ли меня такой, какая я есть, дефективной!
− Всё понял, отлич­но. Потом мы вер­нём­ся к это­му, а теперь давай ещё
даль­ше. Давай най­дём то вопло­ще­ние, из-за кото­ро­го у тебя появи­лась эта
потреб­ность – «меня долж­ны любить такой, какая я есть!». Поеха­ли, кто ты
там, что вокруг тебя? Ты чело­век, не чело­век, это Зем­ля, не Зем­ля? Что тебя
из преды­ду­ще­го вопло­ще­ния спо­двиг­ло взять такую себе муку?
− Я тоже девоч­ка, при­мер­но тако­го же воз­рас­та, может, чуть помладше.
Ска­чу на лошади
− Это тоже лет сто-две­сти назад?
− Нет, навер­ное, ещё даль­ше. Навер­ное, Сред­ние века.
− Ама­зон­ки?
− Нет, Сред­ние века. Тоже у меня отец ленд-лорд какой-то, семья
зажи­точ­ная, богатая.
− Это Англия, получается?
− Нет, это ско­рее все­го, Фран­ция, Бре­тань, что ли. Ленд-лорд я сказала
− зем­ле­вла­де­лец, или рыцарь какой-то, не знаю. Замок у нас. Я вижу, что я
ска­чу на лошади.
− Хоро­шо скачешь?
− Да.
− Ты не на жен­ском седле?
− Нет, там у меня вооб­ще без сед­ла, дер­жусь креп­ко за гри­ву, по-мое­му, без поводьев.
− Ты счастлива?
− Да, я счаст­ли­ва, у меня такой азарт, что «вот как я умею!», лошадь
ска­жет быст­ро, я дер­жусь. Я малень­кая, лёг­кая, как-то я так вцепилась!
− Что слу­чи­лось тут? Ты всю жизнь счи­та­ла себя самым счастливым
ребён­ком, я умею делать то, что не уме­ют мно­гие дети, а дев­чон­ки тем более,
а ты это име­ешь воз­мож­ность делать, то есть, ты другая?
− Не могу понять. Я вижу, что лошадь ска­чет и вдруг она
оста­нав­ли­ва­ет­ся, как вкопанная.
− И ты летишь?
− Я лечу, я себя со сто­ро­ны поче­му-то вижу…
− Пото­му что ты уже уби­лась, наверное…
− Да?
− Ско­рее все­го. Со сто­ро­ны мы видим себя, когда Душа уже вышла.
− Может, она вышла от стра­ха, потом обрат­но зашла, такое бывает?
− Вся­кое быва­ет, давай посмотрим!
− Я сей­час вижу − я лежу на зем­ле, а там то ли какой-то овраг, то ли
пре­пят­ствие.
− Может, овраг, обрыв.
− Да.
− И лошадь вста­ла. Ты не уле­те­ла в обрыв?
− Я впе­ред полетела.
− Я пони­маю, так ты уле­те­ла в этот обрыв? Эта мест­ность, по которой
ты ска­ка­ла, она была незна­ко­ма ни тебе, ни лошади?
− Воз­мож­но, мне она была, ско­рее все­го, не зна­ко­ма, я в эту сторону,
ско­рее все­го, не езди­ла нико­гда, но я поче­му-то была так уве­ре­на в своих
силах и в лоша­ди, что доверилась!
− Ну так лошадь-то не уби­лась, она оста­но­ви­лась, она знала?
− А я‑то не зна­ла, я не удер­жа­лась, рез­ко, я не гото­ва была. Сменилось
направ­ле­ние силы, то она нес­лась впе­рёд, я дер­жа­лась, что­бы не свалиться
назад, а тут она рез­ко оста­нав­ли­ва­ет­ся, и я лечу через голо­ву вперёд!
− Най­ди этот момент, когда эта рез­кая оста­нов­ка лоша­ди, тебя
под­бра­сы­ва­ет и ты пере­ста­ёшь чув­ство­вать нога­ми лошадь.
− Да, полетела!
− Ну рука­ми же ещё дер­жишь­ся за гри­ву или как?
− Она выскользнула.
− Твои мыс­ли в это вре­мя? Ты летишь, ты ещё не раз­би­лась, какой
ужас тебя обуял?
− Я понять ниче­го не могу, это настоль­ко всё вне­зап­но, сна­ча­ла не
сооб­ра­зи­ла, что про­изо­шло, пере­клю­че­ние меж­ду этим азар­том, драй­вом и
тут – «раз» − всё поме­ня­лось резко.
− А обрыв-то глу­бо­кий, нет?
− Не очень глубокий.
− Но он широ­кий, навер­ное, лошадь не мог­ла его перескочить?
− Она не мог­ла пере­ско­чить, это про­сто как уступ, при­чём песок,
пес­ча­ная почва.
− Вни­зу.
− Вни­зу и сбо­ку. Я лежу на этом песке.
− Как ты на него приземляешься?
− На спи­ну, прям у меня голо­ва так – «раз»!
− Ну там кам­ня нет, песок просто?
− Песок, какие-то пал­ки, коря­га какая-то под шею.
− Чув­ству­ешь тело своё?
− Нет.
− А коря­гу под шеей чув­ству­ешь, заты­лок чувствуешь?
− Я не пони­маю, что произошло…
− Вот раз­би­ра­ем поти­хо­неч­ку, малень­ки­ми шажоч­ка­ми. Ты уже
поня­ла, что лошадь рез­ко оста­но­ви­лась, а пото­му как была незакреплённая,
без сед­ла и пово­дьев, счаст­ли­вая – «я могу ездить, я могу почти не держаться
на лоша­ди и ездить», и вот не учла это­го фак­та. И вот ты поле­те­ла. Ты
летишь, лететь не глу­бо­ко, не дале­ко, но про­сто ты не успе­ва­ешь ничего
сооб­ра­зить, ты пада­ешь на спи­ну. Там есть, по всей види­мо­сти, какое-то
сухое рус­ло, если там есть вся­кие палки.
− Какая-то коря­га, корень како­го-то дере­ва, кото­рое там рань­ше росло.
— Вот пока ты летишь, ты чув­ству­ешь тело, а когда ты уда­ри­лась, ты
пере­ста­ла чув­ство­вать тело или ты вооб­ще пере­ста­ла всё чувствовать?
− Я вооб­ще про тело не думаю, голо­ва, в голо­ве всё гудит, искры из
глаз!
− Да, сотря­се­ние ещё.
− И про тело я вооб­ще ещё не думаю, понять не могу. И сколько
вре­ме­ни я так лежу − я не знаю…
− Лошадь к тебе спускается?
− Нет, она пошла домой. Поэто­му меня и нашли, что она вер­ну­лась без
меня, пошли меня искать, или поеха­ли. Я, похо­же, то ли усну­ла, то ли в
какое-то забы­тьё…
− Ну шеве­лить­ся не можешь?
− Нет, я про­сто лежу. Я чув­ствую, что у меня руки, ноги, тело − как
тряп­ки, кукольная.
− Сло­ма­ла ли ты шею, повре­ди­ла ли спин­ной мозг?
− Полу­ча­ет­ся, что так. Я в тот момент не понимала…
− Так ты это толь­ко сей­час пони­мать начинаешь?
− Да.
− Кто тебя искал?
− Мать с отцом.
− Вот смот­ри, тебя нашли, они спу­сти­лись вниз. То, что ты видишь в
гла­зах, ты же из забы­тья вышла, раз тебя ищут, кри­чат, ты же уже открыла
гла­за, хотя у тебя руки, ноги не работают?
− Я откры­ла, но я мол­чу, ниче­го не гово­рю. Я вижу, пер­вый ко мне
отец спус­ка­ет­ся. Он спу­стил­ся где-то немнож­ко подаль­ше и уви­де­ли меня,
под­бе­га­ет он пер­вый, за ним сле­дом мать бежит.
− Вот гла­за, кото­рые ты видишь, что за гла­за у отца сей­час? Радость,
что нашёл или ужас, что потерял?
− Нет, ско­рее, радость, что нашёл, но какая-то тре­во­га, он понимает,
что со мной что-то про­изо­шло, что мне пло­хо, мне боль­но и какое-то
состра­да­ние, что меня надо…
− У него слё­зы на гла­зах появились?
− Да, мать вооб­ще зажи­ма­ет рот.
− Что­бы ты не замечала?
− Навер­ное, да.
− Ты пони­ма­ешь, что «телу швах»?
− Нет, не понимаю.
− Но ты не можешь ни руки протянуть.
− Нет, я как-то отстра­нён­ная от все­го, я всё это вижу, но такое
ощу­ще­ние, как со сто­ро­ны смот­рю, как буд­то кино я наблюдаю.
− Ну у тебя мими­ка на лице какая-то есть?
− У меня слё­зы текут…
− Здесь или там?
− Там.
− Зна­чит, не кино.
− Я смот­рю на отца…
− Силь­но боль­но в теле, где ниже шеи?
− Ощу­ще­ние, я про тело даже, я там ниче­го не чув­ствую, в шее как
буд­то что-то рас­пи­ра­ет − ощу­ще­ние такое. И что я из-за это­го рас­пи­ра­ния не
могу поше­ве­лить­ся.
− Может, пал­ка воткнулась?
− Нет, пал­ка не воткну­лась, упа­ла на корень или коря­гу, пря­мо шеей.
− И сломала?
− Да…
− И та, кото­рая бли­же к голо­ве, пере­сек­ла спин­ной мозг. Чем
закон­чил­ся этот эпизод?
− Они меня под­ня­ли, пла­кать хочется…
− Ну и плачь, начи­на­ешь пони­мать, что ты силь­но влипла?
− Да, поло­жи­ли на носил­ки, понесли.
− После это­го дол­го ты прожила?
− Ещё сколь­ко-то времени.
− Это неде­ля, месяц, год, десять лет?
− Нет, может быть, неде­ля, пото­му что, похо­же, отёк моз­га начался.
− И ещё, давай вер­нём­ся перед тем, как ты села на лошадь, тебе же
гово­ри­ли роди­те­ли, навер­ное, что нель­зя ездить без сед­ла, без пово­дьев, а ты
реши­ла, что «мне всё мож­но!». Сколь­ко раз про­жи­ва­ешь этот момент, когда
тебе гово­ри­ли нель­зя, а тебе всё можно?
− Да мне даже, не пом­ню тако­го, что­бы мне говорили.
− В тебя очень верили?
− Да, вери­ли, меня отец с само­го нача­ла учил ездить вер­хом на лошади,
меня сажа­ли, и он рядом все­гда лошадь в пово­ду вёл. Потом потихоньку
начал отпус­кать, но на длин­ном пово­ду. И лошадь поти­хо­неч­ку уже скорость
при­бав­ля­ла, а так, как я не сиде­ла, я лежа­ла на ней, при­жав­шись к шее,
схва­тив­шись − вро­де бы ниче­го страш­но­го. Лошадь смир­ная, никакой
опас­но­сти. Во-пер­вых, я ещё была, види­мо, в том воз­расте, когда для меня
ещё и сед­ла нель­зя было подобрать.
− Может быть. Вооб­ще-то, кто детей рано начи­на­ет обу­чать, они уже
лет с трех само­сто­я­тель­но без сед­ла уме­ют ездить, держаться.
− Ну вот, меня учи­ли дер­жать­ся на лоша­ди. Но пока я толь­ко не сидела,
а сна­ча­ла лежа­ла на ней. Когда мед­лен­но − я сиде­ла, а когда побыст­рее − я
уже при­жи­ма­лась к ней, как одно целое с лошадью.
− Я понял тебя. То есть, это была не пер­вая твоя поезд­ка и ты, не
пред­по­ла­гая каких-то непри­ят­но­стей села?
− Да. Там, похо­же, дело в лоша­ди было, не знаю, что там, у этих
лоша­дей, они же ино­гда несут, начи­на­ют нести, в чём при­чи­на − я не знаю.
− Может, кто-то крикнул.
− Может, что-то почуяла.
− Может быть. Вот твои роди­те­ли, как к ним отно­сил­ся весь ваш
обслу­жи­ва­ю­щий персонал?
− Очень люби­ли, очень сочув­ствен­но отно­си­лись, меня очень любили
все. Это была боль­шая тра­ге­дия для нашей семьи!
− Для всех или есть один, кто радовался?
− Не вижу, кто радовался!
− Не явно радо­вал­ся. Я хочу понять, что слу­чи­лось с лоша­дью, ты же
не уеха­ла за сто кило­мет­ров, ты же воз­ле дома где-то ска­чешь и все об этом
зна­ют. Или ты напра­ви­ла, не зная об этой яме, об этом овра­ге, ты направила
лошадь имен­но туда?
− Я не направ­ля­ла, у меня даже пово­дьев нету.
− Или, может, ей кто-то крик­нул, что-то ей такое ска­зал, и она
испу­га­лась и понесла?
− Может быть и я даже, может, я что-то в ухо крик­ну­ла, или как-то
дёр­ну­ла.
− Посмот­ри, это очень важ­но сей­час. Я всё хочу понять, это убийство
или само­убий­ство. Или, когда села на лошадь, кто-то крик­нул, свистнул,
хлоп­нул?
− Нет, ниче­го тако­го не было. По-мое­му, я ее про­сто за ухо укусила.
− От счастья?
− От сча­стья, в раж вошла! И она понеслась!
− Она тоже вошла в раж и реши­ла тебя про­не­сти, как надо.
− Да. И в самый послед­ний момент остановилась.
− Ну она-то оста­но­ви­лась, а ты-то нет!
− Ну она, види­мо, не зна­ла. Она, может быть, мог­ла спрыг­нуть туда, но
что на ней ноша такая, что я не удер­жусь, но один чёрт, не удержалась!
− Зна­чит, ты про­жи­ла неделю?
− Да.
− Най­ди момент смер­ти сво­ей. Как тебя зовут в этом воплощении?
− Мар­га­ри­та, Марго.
− Хоро­шо. Давай, Мар­го, посмот­рим твою смерть. То есть, тебе лет
две­на­дцать?
− Нет, навер­ное, меньше.
− Лет восемь?
− Да, где-то лет восемь.
− Давай, посмот­ри свою смерть. Когда ты пони­ма­ешь, что лучше
уме­реть, чем такой быть, и для себя обу­зой и для всех? Ведь ты хорошо
жила, у тебя кра­си­вая семья, счаст­ли­вое дет­ство, Душа же не хочет уходить
из-за это­го? Когда Душа поня­ла, что уже ниче­го нель­зя изме­нить и
един­ствен­ное, что пра­виль­но сде­лать — это вый­ти из тела? Най­ди этот
момент. Там не долж­но было нико­го быть, это Душа долж­на была сама
решить, прий­ти к это­му выво­ду сама!
− Там так полу­чи­лось, что я виде­ла горе роди­те­лей, то ли я уже
пони­ма­ла, что я не жилец…
− Конеч­но, ты же так и не можешь почув­ство­вать своё тело…
− Да, я виде­ла горе роди­те­лей и поня­ла, что если даже я в таком
состо­я­нии останусь…
− Сча­стья им не будет от того, что я жива, да?
− Да, поче­му-то про них боль­ше дума­ла, не про себя!
− А ты уже поста­ви­ла на себе крест. По всей види­мо­сти, когда
роди­те­ли бежа­ли, мама зажи­ма­ла рот, а отец со слезами?
− Нет, это потом уже, когда я лежа­ла, про­сто ста­ло ухудшаться
состо­я­ние, уже созна­ние зату­ма­не­но и такая мысль мне при­шла в голо­ву, что
надо изба­вить роди­те­лей и себя тоже…
− Хоро­шо. Когда эта мысль при­шла, насколь­ко ты посчи­та­ла её
пра­виль­ной? Может, при­дёт, а ты – «ни в кое­му слу­чае, я буду жить!»?
− Нет, наобо­рот, сра­зу такое облег­че­ние насту­пи­ло, что даже эти
муки…
− То есть, прак­ти­че­ски выбор смер­ти для себя ты сейчас
вос­при­ни­ма­ешь, как облегчение?
− Да!
− Инте­рес­но, ты пер­вая так, пой­ми, попро­буй понять, что это всё не так
страш­но, как мы себе рисуем.
− Неве­ро­ят­ное облег­че­ние насту­пи­ло, даже кажет­ся, что физические
стра­да­ния там, то, что у меня в голо­ве происходило…
− Там же отёк, там же боли жуткие.
− Да, вро­де как даже это отсту­пи­ло. Я поня­ла, что это очень хороший
выход и для меня, и для моих роди­те­лей, пото­му что я уйду, они ещё себе
кого-нибудь родят, про­сто будут вспо­ми­нать меня с теп­ло­той и всё… А если
я буду так лежать, мучать­ся сама, мучать их…
− И пони­мать, что, когда они уйдут, ты оста­нешь­ся лежать, нико­му не
нуж­ная — это страш­но. Хоро­шо. Не знаю, сто­ит ли это пере­не­сти на
осо­знан­ный уро­вень − я реши­ла и мне ста­ло лег­че − или луч­ше это­го не
делать? Я пер­вый раз такие вещи делаю. Или это страш­но делать?
− Это как сми­рить­ся с неиз­беж­ным, при­нять неиз­беж­ное и сразу
ста­но­вит­ся лег­че. Это в тех ситу­а­ци­ях, когда ты ниче­го не можешь изменить.
− Хоро­шо. И что, где тебя похоронили?
− Там, в саду.
− Посмот­ри, что там напи­са­ли. Там долж­но быть имя, фами­лия и даты
жиз­ни.
− 1642–1650, Мар­га­ри­та, фами­лию не могу разо­брать, всё пута­ет­ся в
голо­ве, в гла­зах сли­ва­ет­ся. Ещё готи­че­ский шрифт.
− А сей­час не раз­би­рай, про­сто кра­ем, ты пыта­ешь­ся вник­нуть, не надо
вни­кать, про­сто кра­ем гла­за посмот­ри, выле­зет фами­лия. Если не получается
− не полу­ча­ет­ся. А так род­ствен­ни­ков бы поискала.
− Не могу, не знаю…
− Лад­но, мы Мар­га­ри­ту сей­час оста­вим и вер­нём­ся в Ангес­су, помнишь?
− Да.
− Ты счаст­ли­вый ребе­нок родил­ся, роди­те­ли тебя обо­жа­ют и любят, а
когда ты нача­ла ходить и при­хра­мы­вать, пом­нишь, с какой целью ты пошла в
эту жизнь, Агнесса?
− Что­бы меня люби­ли такой, какая я есть!
− Хоро­шо. Когда ты нача­ла пони­мать, что ты не совсем такая, как все,
ты не можешь так бегать, так пры­гать, ты при­хра­мы­ва­ешь, ты отста­ешь, как
роди­те­ли на это про­ре­а­ги­ро­ва­ли, они силь­но рас­стро­и­лись, или вообще
ска­за­ли − ты не наш ребёнок?
− Нет, они не рас­стро­и­лись, пото­му что я думаю, в те вре­ме­на такие
слу­чаи доволь­но часто, хоть в бед­ных семьях, хоть в бога­тых. Хотя среди
мое­го окру­же­ния, сверст­ни­ков, там детей мно­го − в гости при­хо­ди­ли, играли
− я таких не виде­ла ущерб­ных, но они при­ня­ли это, может быть, как
нака­за­ние Гос­подне им, что где-то они согрешили.
− Хоро­шо, а ты как это приняла?
− Я это никак не приняла.
− Ты же пом­нишь, для чего ты пошла – «что­бы меня люби­ли такой,
какая я есть!»? Поче­му я спро­сил: давай посмот­рим преды­ду­щее воплощение
и вот оно, кото­рое Маргарита…
− Может быть, я при­шла сюда для того, что­бы меня люби­ли такой,
какая я есть не толь­ко родители.
− Но и все?
− Да! По жиз­ни. Ну в первую оче­редь, может быть, какой-то молодой
чело­век или маль­чик, пото­му что моим подру­гам всё рав­но было, что я
хро­мо­нож­ка, я так­же, как и они, бега­ла, пры­га­ла и всё дела­ла, единственное,
что при­хра­мы­ва­ла. До тех пор, пока не появил­ся этот маль­чик, я на свой
дефект вооб­ще не обра­ща­ла вни­ма­ния. Все дети раз­ные, у кого-то волосы
куд­ря­вые, у кого-то гла­за голу­бые, кто-то шепе­ля­вит, а я хро­маю — вот так у
меня было!
− Хоро­шо, то есть, ты себя оправдывала?
− Я не оправ­ды­ва­ла, про­сто какая есть!
− У каж­до­го есть свои особенности?
− Да, имен­но особенности.
− Я хочу, что­бы эту твою осо­бен­ность, Агнес­са − пусть
вос­при­ни­ма­ют меня такой, какая я есть, ты пере­ве­ла на осознанный
уро­вень С.. Это хоро­шая шту­ка − мне не надо нии под кого подстраиваться,
мне не надо нико­му ниче­го дока­зы­вать, вот я такая есть и всё − хотите −
при­ни­май­те, не хоти­те − это ваши про­бле­мы, а я иду даль­ше. Вот эту
малень­кую хит­рость я хочу, что­бы ты пере­ве­ла на осо­знан­ный уро­вень С..
Нуж­но это делать, или луч­ше это­го не делать, пото­му что рас­сы­пет­ся всё,
что ты уже построила?
− Да нет, ниче­го не рас­сы­пет­ся, про­сто в том кон­тек­сте получалось,
что мне маль­чик этот силь­но понра­вил­ся, мне было важ­но ему понравиться,
но, когда он меня пер­вый раз уви­дел, у него было выра­же­ние лица, как
ска­зать, удив­ле­ние, ско­рее всего.
− Удив­ле­ние, пото­му что как же так, я наде­ял­ся на такое, а тут
полу­чи­лось так?
− Нет, про­сто неожи­дан­ность, вро­де такая девоч­ка сим­па­тич­ная, а тут
раз − хро­мо­нож­ка. Даль­ше я смот­рю там всё хоро­шо, мы с ним подружились,
ско­рее все­го, он когда понял, что я хро­мо­нож­ка, у него не то, что удивление,
пожа­лел меня, что ли.
− Это тебя не оскорбило?
− Это я сей­час понимаю…
− Или он не пожа­лел, а поду­мал, что тогда мне будет боль­ше шансов
стать на сту­пень выше, ты же пони­ма­ешь, что у тебя очень состоятельные
роди­те­ли?
− Он тоже из какой-то бога­той семьи!
− То есть, тут отно­ше­ния душев­ные и любовь?
− Да. Его при­ве­ли в гости на какой-то праздник.
− Не как жениха?
− Нет.
− А он сам уви­дел тебя − сидя­щую, что-то дела­ю­щую, может быть,
даже, пры­га­ю­щую и тан­цу­ю­щую − ты же всё это можешь.
− Сна­ча­ла я то ли сиде­ла с дру­ги­ми девочками.
− Но он выбрал гла­за­ми тебя?
− Ну вро­де как выбрал, а потом, когда все вста­ли и пошли тан­це­вать, я
нача­ла при­хра­мы­вать, я заме­ти­ла на его лице удив­ле­ние или даже
состра­да­ние какое-то − что-то такое…
− Но это было не уни­же­ние для тебя?
− Нет.
− Хоро­шо. Как дол­го эти отно­ше­ния ваши дли­лись? Когда он
пред­ло­жил руку и серд­це? Когда он спро­сил раз­ре­ше­ния у роди­те­лей, у
сво­их и у твоих?
— Ну это про­шло несколь­ко лет, пото­му что мы ещё там детьми. Мы
настоль­ко подру­жи­лись, были как брат и сест­ра. Ино­гда брат с сест­рой так не
дру­жат, дерут­ся, быва­ет, пако­сти какие-то друг дру­гу дела­ют − здесь
вооб­ще нет. Мы были дру­зья­ми, прям друзья-друзья.
− И вот это любовь?
− Я вооб­ще забы­ла про свой дефект!
− Тем более, ты дру­го­го не зна­ешь, ты не зна­ешь, как быть без дефекта.
Меня любят, я любима!
− Да!
− Хоро­шо. Сколь­ко детей у вас появилось?
− Чет­ве­ро вижу.
− Ну ни у кого не было тако­го же дефек­та? Ты же вол­ну­ешь­ся каждый
раз, когда рожаешь.
− Да мы-то не зна­ли, это сей­час мы зна­ем, что наслед­ствен­ное что-то, а
тогда − божья кара, всё…
− Хоро­шо. Ну не было кары?
− Нет.
− Ты эту кару всю божью на себя взяла?
− Да.
− Най­ди этот момент, когда у тебя было это ощу­ще­ние, что «я всю
божью кару на себя взяла!».
− На мне всё закончилось.
− Да, най­ди это ощу­ще­ние и посмот­ри, насколь­ко оно соответствует
тому, что испы­ты­ва­ет ино­гда С..
− Так инте­рес­но, момент родов, я прям чув­ствую, что ребенок
выхо­дит, я рожаю и у меня такая уве­рен­ность и радость, что мой ребенок
здо­ро­вый, что всё пло­хое я на себя взя­ла. Абсо­лют­ная уве­рен­ность, и со
все­ми детьми так же точно!
− И она тебя ни разу не подвела?
− Да.
− Вот эту уве­рен­ность, про­чув­ствуй это ощу­ще­ние уверенности,
кото­рая есть, неза­ви­си­мо от того, поче­му и зачем. И это ощущение
уве­рен­но­сти, переведи!
− Уве­рен­ность − это одно, а то, что «ну и что, что я хромоножка» −
это же не поме­ша­ло стать счастливой.
− Да, это уже дру­гое, это уже ты начи­на­ешь себя оправ­ды­вать. Я
про­сто хочу, что­бы ты пере­ве­ла на осо­знан­ный уро­вень С.. эту
уве­рен­ность. Что я могу руко­во­дить, я могу быть как Создатель,
руко­во­дить сво­ей жиз­нью. Пото­му что моя Душа − это я уже дальше
рас­пи­сы­ваю − Душа и Дух − это род­ствен­ные две состав­ля­ю­щие. Понятно,
о чём я?
− Да. Абсо­лют­ная уве­рен­ность, что никто и ничто не может
вме­шать­ся.
− Пере­во­ди на осо­знан­ный уровень.
− Я уже вслух пере­во­жу. Никто не сме­ет втор­гать­ся в мою жизнь,
физи­че­ски, мораль­но или каким-то иным образом.
− Это секунд­ная мысль.
− Да. Мне надо её закрепить!
− Закреп­ляй.
− Всё, я поня­ла, про­сто защи­ту ста­вишь себе мен­таль­ную, или
нрав­ствен­ную − всё хорошо.
− Или духовную.
− Да, духов­ную. Никто не сме­ет про­бить эту защиту.
− А её нель­зя пробить!
− Её мож­но про­бить, если ты сам сомне­ва­ешь­ся в ней!
− Да, если ты сам согла­ша­ешь­ся. Пото­му что Душа вооб­ще неуяз­ви­ма и
все непо­лад­ки, кото­рые в ней появ­ля­ют­ся — это толь­ко с её согла­сия или с
того, что мы её убе­ди­ли, что надо так. Мы сами тут во всём вино­ва­ты. И что,
насколь­ко счаст­ли­вую жизнь ты прожила?
− Очень счаст­ли­вую! Мы состо­я­тель­ные люди, бога­тые, у нас всё есть
по тем временам.
− И ты нико­гда не чув­ство­ва­ла себя ущерб­ной, не завидовала?
− Абсо­лют­но нико­гда. Лицом кра­си­вая я была и через какое-то вре­мя я
даже осо­зна­ла, что это моя изю­мин­ка, ни у кого тако­го боль­ше нет!
− Моло­дец. Ты поня­ла, как ты хоро­шо пере­ве­ла свой недо­ста­ток в
своё досто­ин­ство?
− Да.
− Насколь­ко это приятно?
− Это такую уве­рен­ность придает!
− Избран­ность.
− Точ­но.
− Хоро­шо. Уда­лось тебе в сво­ей счаст­ли­вой семье под­нять детей всех
на ноги?
− Да, конечно!
− Смог­ли они сде­лать себе, про­стро­ить счаст­ли­вые жиз­ни? Сколько
маль­чи­шек, сколь­ко дев­чо­нок у тебя?
− Два и две. Как-то я не вижу, что у них, про­стро­и­ли или нет.
− Там всё нормально?
− Да. Тем более, девок замуж взя­ли, они уеха­ли, этим что-то выделили
наде­лы какие-то, тоже они, у меня как-то даже сомне­ний не было, что у них
могут быть какие-то проблемы.
− Пото­му что вы с мужем очень муд­ро себя вели и очень муд­ро всё
про­счи­та­ли?
− Да!
− И что, как закан­чи­ва­ет­ся ваша жизнь? Кто рань­ше ухо­дит из жизни,
ты или муж?
− По-мое­му, я, вижу, что я лежу. Уже возраст…
− Я чув­ствую или ты уже видишь себя со стороны?
− Нет, я ещё пока не вижу себя со сто­ро­ны. Муж сидит рядом, держит
меня за руку. Тоже уже ста­рень­кий. Я не знаю, сколь­ко лет.
− Ну это может и шесть­де­сят и семьдесят.
− Да, пото­му что в те года быст­ро ста­ре­ли и выгля­де­ли стар­ше, чем
сей­час. И он пря­мо смот­рит на меня, у него слё­зы текут, а он улыбается –
«всё хоро­шо, хоро­шую жизнь мы про­жи­ли с тобой!».
− Ты под­дер­жи­ва­ешь его в этом? У тебя слё­зы текут, а ты ему
гово­ришь, что всё хорошо?
− У меня не текут слё­зы, про­сто ощу­ще­ние сча­стья, что у меня рядом
любя­щий муж, что такую жизнь хоро­шую про­жи­ли, детей вырастили
достой­ных, про­грам­ма выполнена…
− Гор­дить­ся можно?
− Да, тем более я зна­ла, у него тоже воз­раст, что он дол­го не
задер­жит­ся после меня и мы встре­тим­ся на небе­сах. Как бы раз­лу­ка не будет
дол­гой.…
.

Расписание курсов обучения регрессионной терапии с Павлом Гынгазовым