Солдатик…/Фрагмент из сессии П.С. Гынгазова
Друзья, этот фрагмент сессии, наверное, заслуживает другого времени для публикации. Но нам очень хотелось поделиться им с вами именно сейчас. Хотим, чтобы вы вместе с нами осознали сейчас всю уникальность жизни, осознали ее ценность в здесь, и сейчас. Берегите себя, своих родных и близких, скажите им как вы их любите и обнимите своих детей!
В этой сессии наше Бессознательное, как всегда глубоко и емко выявило проблемы пациента, помогло осознать их и сделать необходимые выводы. Мы приветствуем ваши комментарии под этим постом – а какие выводы из прочтения этого фрагмента сделаете вы?
Напоминаем, что еще есть возможность записаться на очную сессию и очный семинар-обучение к автору уникальной техники «Остановка внутреннего диалога» Павлу Гынгазову с 19–26 января 2025 г. в г. Красногорск. Московская обл.
− О чём плачешь, расскажи?
− Плачу, потому что я иду, как солдат…
− То есть, ты мужчина?
− Мужчина.
− Прочувствуй тело, которое идёт. Ты идёшь солдат, как будто ты
пленный, или идёшь с войны или идёшь на войну?
− Я не знаю, какой, я не пленный, я просто солдат, правая рука висит.
− Висит почему, что-то в руке держишь или нет? Или она не работает?
− Нет, рука повреждена, поранена…
− Где, в какой части?
− Не знаю, висит от плеча. И я её поддерживаю и пытаюсь идти.
− Крови нету, не чувствуешь? Ты держишь её левой рукой.
− Я левой рукой держу правую, она висит…
− Я всё понял. Как давно ты идёшь, кто там рядом с тобой идёт?
− Я выбираюсь из окопа…
− Твоё имя и возраст? Первое, что приходит. Дальше, вот это знание в
тебе всегда есть − какая часть земного шара и какой это исторический
период?
− Я думаю, что я русский парень и зовут меня Валерий.
− А какой это исторический период?
− Это война или Первая, или Вторая.
− Давно ты так идёшь, силы есть или нет?
− Ну пока иду, выбираюсь. Наверное, что-то случилось недавно,
потому что я выбираюсь из окопа…
− Давай по этим ощущениям, тело сильно старое, сильно грязное,
сильно неухоженное? Война…
− Война, тело, естественно, забрызганное, неухоженное.
− Ну так-то сила в нём есть? Сколько лет тебе, Валера?
− Молодой парень.
− «Я − молодой парень».
− Я − молодой парень.
− Волосы короткие, длинные?
− Короткие.
− Какого цвета они?
− Темно-русые.
− Вот смотри, ты бреешься, или нет?
− Даже не короткие, а подстриженные.
− Наголо, под машинку?
− Да.
− А сколько тебе лет-то, Валерий?
− Валера.
− Сколько тебе лет, Валера? Первое, что приходит?
− Девятнадцать.
− То есть, у тебя сейчас самая, и жизнь-то, получается, закончилась.
Хорошо, давай по этим ощущениям вернёмся, тебе всего девять лет. Это
Россия, я так понимаю. Это Россия царская или уже советская, какая война?
Тебе девять лет, Валера.
− Ну разве я понимаю, какая война?
− Да я тебя спрашиваю, какая обстановка. Война какая − я буду
понимать!
− Бегаю, играю с мальчишками.
− А какие машины ездят, «полуторки»?
− Что-то пыльное, мы играем.
− Счастливый ты?
− Да!
− А родители-то у тебя есть, Валера?
− Да!
− Какая мать? Она хоть знает, что у неё есть такой сын, Валера,
белобрысый?
− Да.
− Она хоть тебя любит?
− Мама большая, худая и очень длинная.
− Высокая?
− Да.
− Как она относится к тебе? Она к тебе вообще как-то относится или
что ты есть, что тебя нету?
− Да, много детей!
− Твоих братьев и сестёр?
− Да, детей много, она управляется, как командир.
− Поэтому длинная, чтобы всё видеть?
− Ну я не знаю…
− Да я шучу!
− Ну она управляется с нами и один другому помогает.
− А вы её боитесь, она вас наказывает?
− Наказывает.
− Ну это сильно страшно, когда она вас наказывает?
− Это не страшно, это привычно и когда я что-то сделал, я знаю, что
меня накажут.
− Хорошо, Валера. А она хоть когда-то тебя обнимает?
− Да.
− Как она пахнет, когда она обнимает? Это же очень родной запах.
− Интересно, снизу вонючая…
− Когда берет на руки, пахнет?
− Пахнет потом.
− Конечно, столько детей понарожай. Ну всё равно же, это родной
запах?
− Родной!
− А отец-то есть?
− Есть.
− Как ты к нему относишься и как он относится к тебе, отец твой? Тебе
девять лет.
− Я в серединке. Как ко всем, так и ко мне, хорошо.
− Ну какие у тебя эмоции, когда отец должен прийти, ты уже
прячешься или как? Твоё внутреннее состояние. Тебе девять лет, какое
примерно положение по ощущениям ты занимаешь в этой семье, в этой
иерархии?
− В середине.
− То есть, у тебя есть ответственность, и радость, и наказания?
− Да!
− Хорошо. Друзей много мальчишек?
− Я не был с отцом один на один, всегда кто-то ещё есть.
− Ну это же тебе не мешает?
− Да! Большая семья. Первое, что приходит – «в середине».
− Хорошо. А вот давай вернёмся ещё глубже в твое детство, Валера.
Тебе всего девять месяцев от роду, мать кормит тебя грудью?
− Да.
− Она лежит рядом или держит тебя на руках?
− Я лежу в платке, привязанный к ней, как бы привязанный.
− Она работает, а ты с ней?
− Она работает, а я, когда хочу, сиська висит.
− Вот захоти! Вкусное молоко-то? Есть ощущение, что я самый
счастливый и мамка меня возле себя держит, и никто на меня не нападает и я
сытый?
− Нет, ощущения такого нету, потому что я не знаю, с чем сравнить.
− Ну ты же там сейчас лежишь, не надо ни с чем сравнивать.
− Лежу.
− У тебя во рту сосок и молоко бежит, приятно это или нет? Вот
сейчас.
− Нормально.
− И никто не отберёт?
− Никто не отберет!
− Есть ощущение надёжности? Вот сейчас у тебя, у Валеры.
− Да!
− То есть, я здесь защищён от всего, от всех невзгод.
− Этого ощущения надёжности нету, потому что так оно идёт, так
оно должно быть!
− Уверенность тогда, что здесь всё так и должно быть, со мной не
может быть ничего плохого? Если бы тебе всё время подзатыльники
давали, у тебя бы такого ощущения не было!
− А я не знаю, что такое подзатыльники. Потом дают…
− Ну потом всем будет! Я хочу, чтобы сейчас ты это ощущение
надёжности, уверенности, стабильности, которое у тебя есть − что бы
мать не делала, а сосок всё время в рот попадает − чтобы это ощущение
счастья, которое ты сейчас испытываешь, перевела на осознанный уровень
А., переводи. Счастья, неуязвимости, естественности.
− Я укакался…
− И что? Тебя в ручей опустили и всё?
− Мама выругалась и говорит, что сейчас закончу и уберём.
− Ну нормально.
− Но не бежит убирать сразу!
− Ну конечно. А сосок-то не убрала?
− Нет!
− Самое главное. Там тепло со всех сторон и молоко вкусное. А давай
ещё глубже вернёмся, поехали в твоё зачатие. Скажи, пожалуйста, с какой
целью будущий мальчик Валера идёт в это воплощение? Что он должен
прожить, прочувствовать, осознать, понять? Что за задание у него есть?
Первое, что приходит. Оно может быть в одно-два слова.
− «Как все!».
− Хорошо.
− Это вот – «как все!».
− То есть, это серость и ровность?
− Это не серость, но это…
− То есть, не выёживаешься?
− Да, ничего особенного, как все!
− Хорошо. Ещё скажи, пожалуйста, к чему присоединяется Душа твоя,
Валеры, будущего мальчика, к сперматозоиду или к яйцеклетке? Что первое
приходит? Не думая.
− Я не думаю, я вдруг почувствовала, что у меня подошвы ног такие
горячие.
− Здесь?
− Нет, у того тела, которое говорит.
− У А. или у того сперматозоида?
− У А..
− Может, собака легла на ноги? Почему у А. ноги горячие?
− Не знаю, но приятно…
− Хорошо. А., ты мне не ответила, к чему твоя Душа, Валера,
присоединилась − к сперматозоиду или к яйцеклетке? Первое, что приходит.
− К сперматозоиду.
− А почему так? Есть ощущение движения?
− Сейчас?
− Там, если ты там присоединяешься, ты же не сидишь в этом кресле?
− Есть, быстро…
− Хорошо. А вот смотри, сейчас этим делом на Земле занимаются
очень много пар. Почему ты выбрала именно эту пару, эту часть земного
шара, Россию? С какой целью? Не молчи, говори первое, что приходит.
− Первое, что приходит, пришли поля, вот эти жёлтые поля…
− И что, ты на них работать должна?
− Да, пришла красота этих полей. Ощущение красоты этих полей!
− Гармония такая?
− Да.
− Вот это ощущение гармонии, которую ты предвкушаешь, Валер,
перед тем, как присоединиться к этому будущему ребенку, к себе будущему,
вот это ощущение гармонии переведи, пожалуйста, тоже на осознанный
уровень А.. Вот это счатье, которое есть, когда Душа парит, летит,
раскрыта, она огромна. И в неё помещаются эти огромные поля, огромная
гармония. И это всё в твоей Душе есть. Перевела на осознанный уровень?
− Да.
− Хорошо. Скажи, пожалуйста, этот половой акт, благодаря которрому
тебя выделили, это была любовь, это было насилие, это было порабощение,
это была обыденность? Как бы ты оценила этот половой акт, благодаря
которому ты начался?
− Была игривость!
− То есть, они ещё не потеряли куража молодецкого?
− Да! Не было этого уныния, когда один подставляет тело, а другой его
использует. Не было уныния!
− Я понял, ну так ты же выбирал себе, Валер, чтобы была эта гармония
и поля, и всё остальное, так ведь?
− Да.
− Хорошо. Вот смотри, беременность наступила, я хочу, чтобы ты
прочувствовала. Хромосомный набор человека знаешь, что 46 ХУ у
мужчины, 46 ХХ у женщины. В половых клетках всегда только
половинчатый набор хромосом − в яйцеклетке только 23 Х, но ты не
яйцеклетка. В сперматозоиде может быть 23 Х − тогда будет девочка и 23 У
− тогда будет мальчик. Ты получаешься мальчиком. Ещё я хочу, чтобы ты
прочувствовала этот миг, когда 23 Х яйцеклетки сливаются, соединяются с
23 У сперматозоида. Прочувствуй, насколько это приятно, радостно,
феерично, страшно, ужасно, вообще лучше туда не лезть − какая у тебя
эмоция при этом?
− Как на водяных горках.
− Хорошо, ну приятно это?
− Вот такое ощущение. Да!
− Хорошо. И ещё, скажи, пожалуйста, ну мама знает, что к чему, папа
знает, они уже опытные. Когда мама поняла, что, кажется, они опять
доигрались, опять забеременели − её первая мысль?
− Мамина или папина?
− Мамина, не папа носит тебя внутри, а мама.
− Почему-то она сказала: «ух, опять склеилась!».
− Наверное, они так называют беременность – «склеилась». Ну она это
сказала и заплакала от горя или − так и должно быть, нормально всё?
− Так и должно быть!
− Хорошо. А отцу она сказала?
− Да.
− Он-то обрадовался, или сказал: «вот ты какая проклятущая!»?
− Нет, он спокойно, доброжелательно.
− У тебя есть ощущение, что я там, где я должен быть, что меня здесь
любят?
− Это большая коммуна. Наверное, это то, что мне надо.
− Огромные поля и большая коммуна.
− Коммуна большая, эта семья, нас семь детей.
− Смотри, Валер, когда дети поняли, что у них ещё кто-то там
народился, завёлся − как они стали реагировать?
− Спокойно.
− Они как-то подходили, что-то говорили тебе? Пацанов много или нет
в вашем роду, в вашей семье? Или только отец, да ты?
− Нет, пацаны есть. Две девочки и пять мальчиков.
− Хорошо. Ну вот смотри, родители живут, жизнь-то, в общем-то,
тяжеловатая, так я понимаю? Надо всё время работать, нигде не отдохнёшь
особенно.
− Да.
− Как они относятся к тебе, как они живут?
− Ещё один.
− Ну мама-то как-то общается с тобой? Жиовт гладит, когда живот
большой, что-то говорит тебе или вообще пытается всё время тяжести
таскать – «вдруг скину!»?
− Нет, они считают, что это богатство – дети!
− Прочувствуй эту любовь, которую они всё время излучают. Что она
помогает тебе понимать, осознавать, чувствовать?
− Пришло слово – «вместе».
− То есть, быть коллективом?
− Да.
− Хорошо. И что, мама-то гладит тебя руками, когда ты в животе
сидишь? Тебе это приятно или нет?
− И мама, и старшие детишки!
− Разницу в руках ощущаешь, когда мама, когда старшие детишки,
когда может быть иногда даже папа гладит?
− Да!
− Когда они гладят, что ты делаешь? Ты пытаешься фиги строить, язык
показывать или ещё что-то? Как на тебя это влияет?
− Я подставляю свою спину.
− Хорошо. Есть ощущение – «я нужен»? Меня просто любят.
− Нет, слово нужен даже не приходит!
− Хорошо, а меня просто любят?
− Нет. Это даже не приходит в голову – «любят, не любят».
− Просто приятно?
− Да!
− И просто надёжно.
− Как-то весело.
− Вот это ощущение надёжности, приятности и весёлости переведи
на осознанный уровень А., пожалуйста.
− Что значит − переведи на осознанный уровень?
− Ну вот ты сейчас почувствовала там. Ты это чувство давнымдавно не испытываешь в своём теле А.. Оно было когда-то в детстве,
сейчас оно у тебя уже исчезло, тут другие проблемы и заботы. Сейчас это
ощущение, обнови его, вспомни его и оно автоматически перейдёт на твой
осознанный уровень и будет иногда тебе помогать.
− Повтори мне эти слова, которые нужно перевести на осознанный
уровень.
− Та любовь, твоя нужность: «я здесь − там, где я должен быть!». Я
хорошо вписываюсь в вашу семью, потому что вокруг всё гармонично и меня
любят и гладят, ласкают. Я подставляю спину − гладьте меня ещё.
− Да.
− Понимаешь это приятное ощущение? Вот эти приятные ощущения
осознай, переведи на осознанный уровень А.. Хорошо, поехали дальше. Вот
смотри, ты там живёшь, ты там растёшь, еды хватает, тепло и светло
достаточно − и сидел бы там всю жизнь, зачем выходить-то собрался, Валер?
Что заставляет тебя выходить?
− Никто не спрашивает, хочешь выходить или не хочешь выходить!
− Ну ты же как-то решаешь сам?
− Нет.
− Просто пришла пора?
− Пришла пора!
− И давай иди отсюда?
− И закончилось, и всё!
− Хорошо. Роды будем проживать?
− Давай будем проживать.
− Хорошо, скажи, пожалуйста, к моменту родов ты головой вниз или
попой?
− Головой.
− Вот представляешь, шейка закрыта, а потом начинает открываться и
как кольцо. Вот сейчас мне нужно тебя потрогать, а я не могу тебя потрогать.
Как кольцо на голове. Открой глаза, вот смотри: вот так кольцо на голове
начинает ползти, ползти. Закрывай глаза. Прочувствуй, есть это ощущение?
И головка начинает опускаться в полость малого таза для того, чтобы
начались роды. Ты же понимаешь, как рождаются дети?
− Да.
− И ещё одна маленькая хитрость: когда головка, ты же помнишь свою
дочь, у неё голова не шариком круглым, она немножечко вытянутая. Почему
− потому что головка пытается пройти своими наименьшими размерами по
наибольшим размрерам таза и поэтому, когда она начинает опускаться,
начинает поворачиваться либо по часовой стрелке, либо против. Как
поворачивается твоя головка, по часовой или против?
− Я поворачиваюсь вот так.
− То есть, это по часовой или против часовой?
− Против.
− Хорошо. Ты идёшь из первой позиции, в родах есть такая
особенность. То есть, твоя спина, Валеры, была к правому боку матери к
моменту родов. Всё нормально. Где роды-то происходят, Валер? В поле,
поди?
− В помещении.
− В бане? Или роддом, там кафель?
− Нет, на полу.
− Хорошо, кто помогает?
− Папа.
− Нормально. И вот смотри, ты родился. Перед тем, как рождаться
начать, не было страха – «ой, помру!»? Или ты абсолютно уверен в маме?
− Вообще ничего не было.
− Хорошо. Просто у людей такие страхи есть. Хорошо. И что, когда
родился, закричал сразу или нет?
− Холодно, очень холодно!
− Конечно, ещё и на полу. А в какое время ты рождаешься?
− В июне.
− Ну там градусов не много, тут, в матке, было 38.
− Уже хорошо.
− Заорал? А вот ещё я хочу, чтобы ты прочувствовал: вот у тебя лёгкие
были спавшиеся во время беременности и вот ты делаешь первый вдох.
Насколько это болезненно, или страшно, или радостно, когда у тебя лёгкие
вдруг раз − и наполняются? Или это неожиданно, и ты начинаешь ещё
громче орать?
− Я даже не заметил, как это случилось!
− Хорошо.
− Они так наполнились и всё!
− Ну заорать-то заорал?
− Заорал!
− Отец довольный, что пацана сделал?
− Да.
− Посмотри, какие глаза у матери, у отца. Отец же тебя взял на руки
первым? Или там была какая-то бабка помогала?
− Бабка.
− Ну отец был рядом?
− Да.
− Хорошо. Ну вот смотри, ты родился. Ты понял, что ты родился там,
где должен был, что тебя любят?
− Да.
− Что ты тут нужен!
− Я ничего не думаю, потому что я в таком состоянии, у меня нет
мыслей сейчас.
− Хорошо, нет так нет. Ну всё равно ты счастлив. Ты увидел маму.
Мама-то красивая хоть?
− У мамы волосы мокрые.
− Ну естественно. Хорошо. Ну вот смотри, ты родился и вот ты как-то
живёшь. Когда тебе лет пять отец-то обращает на тебя своё внимание, он
воспитывает тебя как пацана?
− Да.
− Приятно это? Он тебя вообще на руки-то берёт иногда?
− Он с нами много играет со всеми.
− Почувствуй, насколько это приятно, когда такой здоровый человек
играет и любит вас! Почувствуй это ощущение радости, приятности,
счастья!
− Да.
− И переведи то же самое на осознанный уровень А.. Хорошо. Вот
смотри, ты растёшь. Что это за время-то такое? Всё-таки это перед Великой
Отечественной?
− Нет, Первая мировая.
− Дом-то ваш зажиточный или нет? Хозяйство большое или они только
успевают детей делать? Живёшь сильно бедно?
− Я не знаю, зажиточная ли она, но в принципе…
− Всего хватает?
− Да. Мама работает, папа работает, бабушка есть.
− Хорошо. Какое-то жёлтое поле очень близко от дома. Жёлтое поле —
это рожь или это цветы жёлтенькие?
− Как ты на него первый раз вышел?
− Нет, это какие-то злаки.
− Ну это рожь или овес, или пшеница?
− Пшеница светло-жёлтая, а это ярко-жёлтое.
− Ну ты же подходил к этим полям, что такое там? Ты же рукой водил
по верху этих колосков. Приятно это?
− Щекотливо.
− А что даёт тебе это щекотливо? Приятно?
− Приятно, интересно.
− Это тебе сколько лет уже?
− Три.
− Так там колосья выше тебя или в твой рост. Хорошо, давай двигаться
дальше. В то время школы-то есть или ты только в церковно-приходской
учился?
− Нету школ.
− Ну тебя как-то грамоте учат или тебя только учат считать?
− Меня пока грамоте не учат.
− Хорошо. Вот смотри, ты растёшь потихонечку, у тебя гормоны
играют. Когда ты стал обращать внимание на девчонок, Валер? Сколько лет
тебе было?
− Почему-то выходит восемь.
− Ну мало ли, русская деревня, общие бани, подглядывать можно в
окошки. То есть, ты стал мужчиной в восемь лет?
− Нет.
− Заинтересовали тебя, стали девчонки интересовать?
− Я понял, что они другие!
− Ну это нормально. Хорошо, вот смотри, ты так безграмотный и
растёшь, грамоте тебя так и не научили, а сколько лет тебе было, когда тебя
взяли в армию? Тебя уже прицельно взяли на войну, я так понимаю, на
Первую мировую. Сколько лет тебе было − семнадцать, восемнадцать?
Наверное, восемнадцать лет только исполнилось?
− Я думаю, семнадцать.
− В армии ты долго прослужил, на фронте долго пробыл, или первая
только атака и у тебя сразу такое случилось? Помнишь, ты плакал? Потому
что это конец жизни, получается? Рука не работает, правда, левая. Сколько
тебе пришлось пробыть на фронте?
− Я понимаю. Я думаю, зиму…
− Ну ты уже много пережил всяких страшных вещей?
− Да переживаешь много сразу…
− А любви ты ещё не нашёл, не встречал любви своей?
− Не успел.
− Хорошо. Давай, проживи этот миг, когда начался этот бой. Тебе что
попало − пуля попала, или ты руку вывихнул, или тебе сломало чем-то руку?
− Крови нету.
− Но рука как плеть.
− Рука не работает и боль жуткая. Но крови нету.
− В плече? Ты мог вывихнуть её.
− Да.
− И ты идёшь, наклоняешься, она тебя всё время вниз тянет, рука?
− Да, как колбаса…
− Я понял тебя, это вывих. Какое-то резкое движение делал и
вывихнул. Тебе вправили это? Тебе удалось дойти до своих?
− Нет.
− А что случилось?
− Я просто не дошёл…
− А как ты умираешь? Валера, опиши мне, как ты умираешь. Давай ещё
чуть-чуть назад. Вот у тебя обе руки целые, что случилось? Ударило чем-то,
ещё что-то − что случилось с твоей левой рукой? Или у тебя её вообще
оторвало, и ты пытаешься зажимать культю?
− Нет, она висит.
− А давай назад чуть-чуть, когда она не висела, когда ты ей что-то
делал. Что случилось, что она у тебя повисла?
− Я не знаю, что случилось. Открыл глаза − она висит.
− Прежде чем ты открыл глаза, ты их должен был закрыть. Давай
вернёмся, за десять минут до того, как случилось. Вот ты ещё целый,
здоровый, ты что-то этой рукой держишь, работаешь. Дальше что? Давай
посмотрим.
− Такое впечатление, что я выбираюсь.
− Из воронки?
− Выбираюсь из какого-то завала земляного.
− Или из завала, или из воронки?
− Я не знаю. На мне кто-то ещё, я выбираюсь.
− То есть, тебя завалило телами?
− Да. Рука уже не работает, и я не знаю, сколько выбираюсь, потому
что ощущение, что куски времени, наверное, я теряю сознание, а потом
опять…
− Конечно. А где в теле ещё болит?
− Я уже выбрался, иду и эта рука тяжелая и даже мои плечи, плечо
правое намного ниже.
− Правое или левое, которое ранено?
− Нет, ранено правое.
− Так ты левой рукой держишь?
− Да.
− Тогда всё правильно, оно намного ниже. Ты не смог дойти до своих,
что ли? То есть, у тебя нигде на теле ран нету?
− Ну я в пальто, в этой шинели.
− Хорошо, вот смотри, ты идёшь. Кстати, в этом теле, у А., в этом
плече бывают неприятные ощущения, в правом?
− Нет.
− Никогда не было, ни в девятнадцать, ни в двадцать лет?
− Я думала, что в какой-то момент у меня был очень сильный
тендовагинит.
− Это отсюда и шло, наверное…
− Да, от того, что я играла на пианино, а играть я не хотела, меня
мама заставляла…
− И ты вспомнила Валеру и решила подключить его неприятные
ощущения. Хорошо, расскажи, пожалуйста, как ты умираешь, Валера?
− Я очень плачу.
− Ну плачь. Когда ты плачешь, ты же на это как-то реагируешь − я это
не сделал, это не понял, то не узнал. И плачу. Расскажи, пожалуйста. То есть,
ты так мальчиком и умер, и никого не любил.
− Я никого не любил, ничего не успел…
− Да не потому, что ты плохой, просто ты не успел ничего!
− Я ничего не успел…
− Пока ты ещё сопротивляешься, пока у тебя есть силы сопротивляться,
а вот когда уже силы иссякают, найди тот момент, когда ты умираешь. Это
какое время года − сырость, слякоть, или тепло, или мороз?
− Сырость, слякоть.
− Как ты умираешь? Какое время суток?
− Не знаю.
− Светло, темно? Ночь лунная или день серый? Первое, что приходит.
− Очень холодно.
− И ты замерзаешь, тебя всего трясет?
− У меня зубы стучат…
− Ты лежишь уже?
− Да.
− В грязи, мокрый? Ну там мокрая шинель, когда к телу, она хоть чуть-чуть согрелась или нет?
− Нет, тело холодное…
− Найди тот момент, когда ты перестаёшь стучать зубами, когда ты
перестаёшь ощущать холод. На каком боку ты, кстати, лежишь?
− На спине.
− И руки раскинуты, или нет, или эта рука правая так «по шву» и идёт?
− Эта рука рядышком, правая, а левая свёрнута в крендель.
− Я понял, ты её держишь.
− А правую уже не держу и не могу даже достать до неё.
− Она обездвижена?
− Да…
− Найди теперь тот момент, Валер, когда перестаёшь ощущать своё
тело, что ты замерзающий, что ты такой несчастный. Когда ты перестаёшь
его ощущать и начинаешь видеть своё тело со стороны.
− Да…
− Опиши мне, какое тело ты только что оставил?
− Есть ещё момент.
− Какой? Чего плачешь?
− Мне тепло.
− Так, потому что ты вышел из тела, ты перестал его ощущать. Опиши
мне, какое тело ты оставил, отношение к телу, которое ты только что
оставил.
− Парень, усы пушком.
− То есть, ещё и бриться-то не начал как следует.
− Нет. Розовый был, а теперь весь белый.
− Выражение лица какое у тебя, Валер?
− Выражение очень благостное. Это момент, когда стало тепло…
− Когда ты вышел из тела, когда стал видеть себя со стороны?
− Нет, стало тепло в теле.
− А потом начинаешь видеть его со стороны: – смерть это.
− И спокойно…
− Да. Хорошо. А вот форма и цвет того, что вышло из тела, форма и
цвет Души твоей, как бы сказал, Валер?
− Я смотрю на неё.
− Цвет и форма. Как ты на неё смотришь, когда ты и есть Душа?
− Вокруг сиреневый дымочек.
− А ты там кто?
− А я не знаю, сиреневый дымочек вьется вокруг.
− Вокруг чего, вокруг Валеры?
− Не знаю, не вижу.
− Или я чувствую себя сиреневым дымком?
− Я вижу сиреневый дымок.
− Хорошо. Вот сейчас, когда ты только что оставил тело, Валер, ты
понимаешь, что тело умерло?
− Да…
− А где смерть, та смерть, которую мы все боимся − холод, тлен,
чернота, жуть всякая? Тебе было очень плохо, потом вдруг стало хорошо,
тепло и после этого ты начинаешь видеть своё тело со стороны и лицо
умиротворённое. Где смерть? Может быть, пропустила где-то, может, она
там выскочила?
− Выскочила кто?
− Смерть.
− Нет, никто не выскочил.
− Так смерть-то, где, есть она или нет по ощущениям?
− Не знаю…
− Ещё раз давай пойдем. Вот ты лежишь, у тебя зубы стучат, лежишь в
грязи, в сырости.
− А потом стало хорошо, тепло.
− Вот, и ты начинаешь видеть себя со стороны.
− Ну я не чувствую это, я чувствую тепло.
− Я знаю, так бывает. А потом ты перестаёшь чувствовать тело, тепло в
теле и начинаешь видеть своё тело со стороны. Помнишь, я тебя спросил −
выражение лица? Ты сказал: «умиротворённое очень».
− Да, благостное.
− Да, это правильное слово. И вот сейчас, когда ты вышел из тела,
когда ты умер, Валер, будь добр, я спросил, какой цвет у тебя. ты говоришь,
сиреневатый какой-то туман, облачко.
− Да, сиреневое.
− Ну они что-то образуют, не просто болтаются?
− Да.
− Хорошо. Вот сейчас, когда ты это видишь, мы до этого с тобой
дошли, скажи, пожалуйста, с кем бы по жизни Валеры ты хотел бы
завершить гештальты − с отцом, с матерью, с кем-то из сестёр или братьев, с
кем-то из друзей, сослуживцев, с девушкой, которая тебе нравилась, но
которой ты не смог ничего сказать и сделать? Есть кто-то, с кем бы ты хотел
сейчас завершить гештальты после того, как ты оставил своё тело?
− Завершить что?
− Гештальты, то есть, отношения. Всё недосказанное − сказать. С кем
бы ты хотел? Ты же понимаешь, что мы всегда чего-то недоговариваем,
недоделываем. А вот сейчас ты уже умер, тебя уже там нету, но ты можешь
это всё-таки сказать, своё спасибо, своё до свидания, расставить точки над
«i». Вот ты, Валера, с кем бы хотел по своей жизни, которая так быстро
кончилась?
− Не знаю, выбираю из всех.
− Это может быть отец, может быть, мать, ты говорил, бабушка у тебя
там была. Может быть, кто-то из братьев или сестёр. Может, с несколькими
людьми. Тут нет каких-то норм.
− С моей собакой Пулькой.
− Это по жизни А., у тебя там была собака Пулька? Или по жизни
Валеры?
− Да.
− В той жизни? Ты же мне не сказала ничего про неё. Приглашай её
Душу. Пришла она? Обрадовалась? Ты тоже рад? Завершай гештальты,
скажи, что ты её любишь, погладь. Как она пахла, как она тебя лижет − всё
это вспомни! Заверши эти гештальты, пожалуйста. Не плачь так сильно!
− Плачется…
− Ну и хорошо, плачь. И вот сейчас, когда она пришла, когда ты
поняла, насколько глубоко она в тебе сидит, я тебя сейчас очень попрошу:
разменяйтесь с ней любовями. Вот ты её очень любил, помнишь? Хоть она и
пахла псиной, хоть она и была без всяких пород, но она была самое любимое,
самое преданное тебе существо! Ты давал ей очень много любви, и она тебе
свою любовь всё время давала, но я хочу, чтобы вы сейчас разменялись
этими любовями, почему − потому что любовь, которую мы даём, она несёт
вибрацию того тела, из которого идёт. Вот у тебя, у Валеры, одна вибрация
любви, у собаки твоей, Пуля, да?
− Пулька.
− У Пульки была другая вибрация. Но ты взял себе её вибрацию, она
взяла себе твою вибрацию, потому что вы любили друг друга. Я сейчас
прошу: отдай ей всю её вибрацию и забери у неё всю свою. Это не значит,
что вы будете не любить друг друга, вы будете любить друг друга также,
просто вы будете однородными и тебе не придётся из жизни в жизнь, сейчас
А., искать эту вибрацию в каких-то других существах. Пожалуйста, всю ту
любовь, которую она тебе давала, она же тебе начала давать любовь, когда
ты ещё был совсем маленьким. Она к тебе пришла, ты ползал там, она тебя
вылизывала. Отдай ей всю её любовь и забери всю свою. Сделал,
получилось? Полегчало ведь сразу?
− Да!
− Ещё надо кого-то по жизни Валеры приглашать?
− Мама.
− Приглашай. Такую здоровую, высокую. Пришла она?
− Да.
− Скажи ей, что ты умер, но это было давно, она уже тоже сейчас
умерла. Она обрадовалась, что ты её пригласил?
− Да.
− Хорошо. И пожалуйста, сейчас, когда она пришла, скажи всё, что ей
недоговорил, доделай всё, что недоделал. Заверши все те гештальты, чтобы
они не висели на тебе непреодолимым грузом. И разменяйся с ней тоже
любовями. Отдай ей всю любовь, которую она давала тебе, помнишь?
Помнишь, я лежу в каком-то платке и у меня сосок по губам, а я его –
«хвать» − и наемся. Разменяйтесь, пожалуйста, любовями. Отдай всю
любовь, которую она давала тебе и забери всю любовь, которую давал ты ей
− себе. Ещё раз повторяю, это для того, чтобы вы не искали из воплощения в
воплощение эти вибрации, поняла?
− Да.
− Разменивайся. Это не значит, что вы будете друг друга не любить, вы
будете любить друг друга всё также, просто каждый из вас будет цельным.
− Всё!
− Хорошо. Полегчало?
− Спокойнее!
Сессию провёл П.С. Гынгазов.