Метка: <span>регрессолог</span>

Диа­на Орлан 

Регрес­сант­ка в сего­дняш­ней жиз­ни – про­фес­си­о­наль­ная доула, пси­хо­лог, сопро­вож­да­ет бере­мен­ность и роды. По запро­су «попасть в свою про­шлую жизнь в Латин­ской Аме­ри­ке» погру­жа­ет­ся в жизнь индей­ской девуш­ки, чью дерев­ню сжи­га­ют белые люди. Она выхо­дит замуж за муж­чи­ну из сосед­ней дерев­ни и подроб­но рас­ска­зы­ва­ет о быте, рецеп­тах какао с при­пра­ва­ми и домаш­них родах тех времён.

Про­фес­си­о­наль­ные зна­ния и инте­рес поз­во­ля­ют регрес­сант­ке срав­нить совре­мен­ные под­хо­ды к родам и их сопро­вож­де­нию с обы­ча­я­ми тех вре­мён. Под­ход к есте­ствен­ным родам без отре­за­ния пупо­ви­ны и сей­час прак­ти­ку­ет­ся в неко­то­рых куль­ту­рах и носит назва­ние «лото­со­вых родов».

Тек­сто­вая цита­та из регрес­сии регрес­сант­ки при­во­дит­ся без изме­не­ний. Регрес­со­лог Диа­на Орлан.

- Полы­ха­ет, всё горит. И я слы­шу, как лопа­ют­ся нит­ки на станке.

- На тво­ём ткац­ком стан­ке? Как тебе кажет­ся, где сей­час твои роди­те­ли, и у тебя ещё был брат. Где они?

- Я не пони­маю, что происходит.

- Сей­час смот­ри толь­ко со сто­ро­ны, вый­ди из неё. Про­сто фак­ты. Есть ли хоть одна живая душа в округе?

- Соба­ка, она тоже со мной сидит (пла­чет). Низ­кая такая бело-чёр­ная собака.

- Давай ты пере­ме­стишь­ся чуть-чуть впе­рёд, когда ста­но­вит­ся понят­на судь­ба этой девуш­ки. Она уже не может вер­нуть­ся домой, дома нет. Пере­ме­щай­ся впе­рёд. Куда она пой­дёт даль­ше, чем она будет заниматься?

- Я стою. Стою. Ощу­ще­ние горя.

- Да, конеч­но, горе.

- Я не у себя в деревне. Дома немнож­ко отли­ча­ют­ся. Муж­чи­на рядом со мной есть.

- Зна­ко­мый тебе мужчина?

- Муж мой, видимо.

- А про­шло мно­го времени?

- Мне кажет­ся, немно­го, пол­го­да все­го лишь. Дерев­ня сго­ре­ла, а людей угна­ли куда-то, как скот. Она одна осталась.

- Как скот. Ты можешь най­ти тех, кто начал всё это, кто-то вас согнал с ваше­го при­выч­но­го места.

- Это какая-то груп­па белых людей.

- Вы силь­но от них отличаетесь?

- Конеч­но, они нас выше. Да, мы помень­ше их. Они выше нас на две головы.

- Ты жен­щи­на это­го рода, пле­ме­ни или наци­о­наль­но­сти, сколь­ко в тебе роста, если смот­реть сего­дняш­ни­ми гла­за­ми Маши?

- Метр пять­де­сят мак­си­мум. Мама может 1,58, папа 1,63 и тот парень при­мер­но ростом с папу.

- А белые силь­но выше?

- Да.

- А как они выну­ди­ли вас сой­ти с места? У них есть что-то ещё, дав­ле­ние, оружие?

- Они на лоша­дях. Я знаю, что такое лошадь, мне папа пока­зы­вал, мы сиде­ли в поле. В поле. Он пока­зал мне, как выгля­дит лошадь, я знаю, что это лошадь.

- А так ты не знала?

- Нет.

- Белые на лоша­дях. У них есть какое-то ору­жие? Ты пони­ма­ешь, что такое оружие?

- Я знаю, что этим уби­ва­ют людей. Это как ножи и как меч, ост­рые. У них шап­ки такие инте­рес­ные, от солн­ца, неудоб­ные, и одеж­да неудоб­ная, мно­го-мно­го пуго­виц и вид­но, что им жарко.

- А вы как оде­ты обычно?

- Руба­хи, юбки и боси­ком. Муж­чи­ны – брю­ки, руба­хи. Да, одеж­да хлоп­ко­вая, очень простая.

- Как вас назы­ва­ют, кто вы?

- Не знаю, про­сто пле­мя… нет, не то слово…

- А есть у вас кто-то старший?

- Вот эта жен­щи­на, та, кото­рая была на сва­дьбе, она стар­шая, у нас жен­щи­ны главные.

- А сей­час жен­щи­на, уже в новом месте тво­е­го житель­ства, есть?

- Да, но она дру­гая. Это сосед­няя дерев­ня, я знаю этих людей, пото­му что мы с ними тор­гу­ем, но до неё идти, до этой дерев­ни, день и ночь.

- И там есть стар­шая женщина?

- Да.

- А осталь­ные люди равны?

- Муж­чи­ны выпол­ня­ют свою рабо­ту, а жен­щи­ны свою.

- А ты по-преж­не­му будешь ткать, созда­вать что-то красивое?

- Я очень устав­шая, очень груст­ная, я не у себя дома. И я заму­жем, что­бы не остать­ся одной.

- А чем твой муж занят?

- Рабо­та­ет в поле.

- Давай пере­ме­стим­ся в поле, очень инте­рес­но, что у вас в поле.

- Это какая-то… похо­же на овёс, рожь, пшеницу.

- Колос­ки?

- Да, колос­ки, из него потом хлеб делают.

- Сей­час какое вре­мя года у тебя?

- Сей­час лето.

- И когда он в поле, в чём его зада­ча, как он работает?

- Он рубит косой, коса, кото­рая в руке, – серп. Соби­ра­ет с дру­ги­ми муж­чи­на­ми. Жен­щи­ны скла­ды­ва­ют. Вяжут как снопы.

- А чем связывают?

- Такой… как бечёв­ка, тоже сде­ла­на из чего-то… это хлоп­ко­вая нить, очень-очень толстая.

- Ска­жи, ты будешь в поле рабо­тать или у тебя дру­гие задачи?

- Нет, я в поле рабо­тать не могу, я чужая.

- Ты чужая и тебе нельзя?

- Мне нельзя.

- Хоро­шо. Как про­хо­дит твой день?

- Я готов­лю еду.

- А источ­ник огня у тебя какой?

- Такая печ­ка, похо­жа на мат­ку. Она сто­ит на широ­кой сво­ей части, в ней есть двер­ка, туда кла­дут­ся угли, а свер­ху плита.

- Плос­кость?

- Да, плос­кая шту­ка, тоже длин­ная, кам­ни. Кам­ни свер­ху, они нагре­ва­ют­ся и котел­ки я став­лю на неё. Котел­ки как чугун. И очень-очень мно­го в доме кув­ши­нов гли­ня­ных. Вино в них хра­нит­ся, бобы какао, я вижу, что это какао, я знаю.

- А ты уме­ешь гото­вить какао?

- Да, конеч­но. Сна­ча­ла пере­ма­лы­ваю бобы.

- А чем ты их перемалываешь?

- Рука­ми. Ступ­ка. Дроб­лю. Размалываю.

- Из чего сде­ла­на ступка?

- Ступ­ка камен­ная. Под­жа­ри­ла, а потом ещё раз перемолола.

- Попро­буй, запах есть?

- Очень вкус­но пахнет.

- Это ярче, чем сего­дняш­няя совре­мен­ная Маша зна­ет про какао?

- Я думаю, да. Хотя и совре­мен­ная Маша зна­ет, что такое насто­я­щие какао бобы. У меня мно­го раз­ных тра­ву­шек зелё­ных сушёных.

- Что возь­мёшь в этот раз для какао?

- На удив­ле­ние роз­ма­рин, да, чили беру, конеч­но. Коро­вье молоко.

- У вас есть коровы?

- Мне кажет­ся, это коро­вье моло­ко… нет, козье.

- У вас есть козы?

- Да, коза. Запах спе­ци­фи­че­ский. Его сна­ча­ла надо про­ки­пя­тить. Ещё какие-то трав­ки, не знаю, что это такое, но очень аро­мат­но пах­нет, я знаю, что их надо туда накро­шить. Я пере­ма­лы­ваю бобы, остат­ки того, что я под­жа­ри­ла, пере­ма­лы­ваю вме­сте с тра­ва­ми сушё­ны­ми и зали­ваю горя­чей водой, кипят­ком, и варю. И моло­ко добав­ляю. И варю, пока в гла­зах щипать не ста­нет от чили, а потом пере­ли­ваю в гли­ня­ный кув­шин с крыш­кой. И сажусь пить какао как-то и смот­рю в окно. Я горюю, мне дали вре­мя горевать.

- То есть ты из дру­гой мест­но­сти, тебя взя­ли в жёны и посколь­ку там слу­чи­лось горе, тебе дали вре­мя горевать.

- Мне горе­вать ещё пол­го­да. И я каж­дый день делаю риту­ал, какао пью.

- А поче­му ты назы­ва­ешь это ритуалом?

- Пото­му что мне так ска­за­ла та жен­щи­на, мне надо так делать.

- Все­го год ты дер­жишь траур?

- Да, и нель­зя мне с мужем ложить­ся в одну кровать.

- И каж­дый день ты варишь себе какао, садишь­ся и что даль­ше делаешь?

- Пью и смот­рю в окно…не в окно… Я сажусь на поро­ге и смот­рю. Дверь, откры­тая дверь. Пью, пока весь кув­шин не выпью.

- Что ска­жешь про вкус какао?

- Он очень пря­ный и от него слё­зы течь начинают.

- А если бы он не был таким пря­ным, ты бы нашла в тече­нии дня вре­мя поплакать.

- Не знаю, не про­бо­ва­ла. Мне очень груст­но, я хочу к маме.

- А мама есть?

- Мамы нет, нико­го нет. Я одна.

- Каж­дый день вспоминаешь?

- Да, каж­дый день вспоминаю.

- И неволь­но пла­чешь, пото­му что щипет чили?

- Да.

- Спа­си­бо тебе за такую под­сказ­ку и давай пере­ме­стим­ся туда, когда уже про­шёл год, она отгоревала.

- Полег­че стало.

- Как меня­ет­ся жизнь?

- Я теперь знаю, что такое любовь.

- Рас­ска­жи, что такое любовь.

- Про­шёл год, и глав­ная жен­щи­на всё раз­ре­ши­ла. Повя­за­ла мне крас­ный пла­ток на бёд­ра, это зна­чит, я могу при­не­сти ребён­ка в этот мир.

- С мужем у вас поме­ня­лись отношения?

- Да. Пото­му что когда мы поже­ни­лись, надо было, что­бы я не оста­лась одна, и мы друг дру­га совсем не зна­ли. И это сва­дьба была не такая, как при­ня­то. Это была сва­дьба в горе. Все было так же, как на сва­дьбе в деревне, но очень тихо.

- И ты зна­ешь, что такое любовь.

- Мне кажет­ся, да, я смот­рю на него и люб­лю его, и пле­чи его люб­лю и гла­за, и он целу­ет меня ночью.

- Хоро­шо, давай пере­ме­стим­ся ещё впе­рёд и посмотрим…

- Да, уже есть.

- Есть дети, отлич­но. Мож­но, мы посмот­рим, как про­во­дят­ся роды?

- Да, самое инте­рес­ное. Есть глав­ная жен­щи­на и есть её дочь. Она и ещё несколь­ко её помощ­ниц. Из высо­ких семей.

- Что такое высо­кие семьи?

- Это те семьи, кото­рые самые глав­ные в деревне, самые глав­ные в роду.

- Толь­ко жен­щи­ны у вас, да?

- Жен­щи­ны, да, они при­ни­ма­ют роды.

- А муж твой где в этот момент?

- Он рядом со мной сидит.

- Будет наблюдать?

- Нет, его выго­нят в какой-то момент, но нача­ло – он дол­жен быть со мной, помо­гать, дер­жать за руку, и воло­сы дер­жать. Меня тошнит.

- Даль­ше? Давай пой­дём поэтап­но. Схватки?

- Ой, да, дав­нень­ко я не вспо­ми­на­ла… ощу­ще­ние. Мне очень страш­но, я боюсь, хотя я уве­ре­на в муже, в себе, я уве­ре­на в жен­щине, кото­рая при­шла ко мне в дом. Она сидит на полу и мнёт мне ноги, а муж мнёт мне руки. Я сижу.

- Мы можем чуть-чуть уско­рить­ся. И когда про­хо­дит этот этап схва­ток, что дальше?

- Я пью какао. Я всё вре­мя пью какао. И при­чём чем даль­ше, тем он ста­но­вит­ся ост­рее, тем мень­ше боль.

- Так это у вас спе­ци­аль­ное веще­ство, как анестезия?

- По сути, да, я чув­ствую запах трав, она зава­ри­ва­ет тра­вы, и я сажусь над ними и мне ста­но­вит­ся лег­че. Но что-то идёт не так, ребё­нок идёт не так.

- А она опыт­ная, она пони­ма­ет, что быва­ет по-раз­но­му в родах?

- Да. Она абсо­лют­но спо­кой­на, она смот­рит на меня, она рас­пус­ка­ет мне воло­сы, шеп­чет что-то и мажет мне живот маслом.

- И что же пошло не так, как вы это выпра­ви­ли, если что-то меняли?

- Да. Она ста­вит меня на чет­ве­рень­ки, и ребё­нок идёт попой, да. И она видит, что он идёт попой, и я вишу.

- На чём?

- На шар­фе. Это похо­же на ребозо.

- Рас­ска­жи про шарф. Цвет, фактура.

- Цвет крас­ный с чёр­ным, очень длин­ный, навер­ное, мет­ра 3–4, не мень­ше, 4 ско­рее. Веша­ют над две­рью. Я, полу­ча­ет­ся, в про­ёме вишу на шарфе.

- Ты зна­ешь, что он проч­ный, он тебя выдержит?

- Да.

- Хоро­шо, а что за тех­но­ло­гия созда­ния шар­фов тогда, как вы так дела­ли, что они выдер­жи­ва­ли вес человека?

- Как пле­тёт­ся ков­рик, так и шарф пле­тёт­ся, то есть он не тянет­ся. Это плот­ная нит­ка и она не может порвать­ся. Плот­ная хлоп­ко­вая вязка.

- И вот ты висишь, и ребё­нок рож­да­ет­ся. Давай пой­дём в момент родов.

- Идёт он не очень.

- Силы есть? Как реа­ги­ру­ют те жен­щи­ны, кто при­ни­ма­ют роды?

- Гре­ют воду. И нож гре­ет в воде.

- А зачем?

- Будет что-то делать.

- Сего­дняш­ним взгля­дом про­фес­си­о­наль­ным посмотри?

- Вряд ли в это вре­мя дела­ли кеса­ре­во, это ско­рее все­го похо­же на эпизиотомию.

- То есть она так будет помо­гать родить­ся ребёнку?

- Да.

- Это не опас­но для мамы?

- Это не самая при­ят­ная история.

- Давай пере­не­сём­ся туда, смот­ри с двух точек вни­ма­ния. Что ещё мож­но сделать?

- Она его по типу про­ки­пя­ти­ла и отло­жи­ла в сто­ро­ну и что-то гово­рит и живот мас­лом свер­ху поли­ва­ет и начи­на­ет давить, но не боль­но, и гово­рит дыши, дыши.

- А на каком язы­ке, слышишь?

- Вооб­ще не пони­маю, но я пони­маю, что она гово­рит. Это похо­же на какой-то пти­чий певу­чий… тол­кай-тол­кай, дыши, она говорит.

- И даль­ше, помо­га­ют ли такие дей­ствия чуть-чуть можешь уско­рить­ся, чем всё закончилось?

- Всё хоро­шо, выхо­дит, это девоч­ка. Бул­ка­ми вперёд.

- Посмот­ри, сра­зу после родов что происходит?

- Я сижу.

- А ребёнок?

- Она лежит на поло­тен­це таком расшитом.

- А само поло­тен­це где?

- На полу, и ребё­нок на полу, она кричит.

- А ты рядом?

- Да, и жен­щи­на что-то над ней гово­рит и тро­га­ет её рука­ми, немнож­ко потря­хи­ва­ет, уми­ля­ет­ся и как буд­то что-то гово­рит, как наговор.

- Это что-то хорошее?

- Да, хоро­шее, я пони­маю, что это осмотр такой.

- Здо­ро­вень­кий ребёнок?

- Все в порядке.

- А ты сама как?

- Уста­ла.

- Ска­жи, а что-то дают сра­зу после родов, как-то помо­га­ют тебе прий­ти в себя?

- Да, отвар, я его пью. И как буд­то пря­мо туда что-то… Пла­цен­та ещё там и мне надо её родить, но меня никто не торо­пит. Я сижу, пью. Устав­шая, но довольная.

- Как это на вкус ‑то, что ты пьёшь?

- Как тыся­че­лист­ник, кра­пи­ва, какой-то сбор, горь­кий, слад­кий, чув­ствую, что как вино там, какой-то сироп. И я так пони­маю, что это про­зрач­ная жид­кость типа теки­лы, отдель­но она мне его даёт и я его пью, мне ста­но­вит­ся легче.

- А давай най­дём момент, когда отец ребён­ка узна­ёт о рождении.

Там целая тол­па на ули­це и все радуются.

- Все ждали?

- Да, и она ему не раз­ре­ша­ет захо­дить. Я перед поро­гом, но дверь закры­та. Она берёт эту девоч­ку, заку­ты­ва­ет её в шарф и даёт её мне, закры­ва­ет меня. Но ребе­нок на пупо­вине висит, очень чинно-благородно.

- То есть вы пока не соби­ра­е­тесь резать пуповину?

- Похо­же, её вооб­ще не соби­ра­ют­ся пере­ре­зать. Я бы назва­ла это со сво­ей точ­ки зре­ния лото­со­вы­ми рода­ми. То есть когда пла­цен­та отой­дёт, само всё отсохнет.

- То есть всё очень естественно?

- Мак­си­маль­но. Да, ему дают зай­ти, и он захо­дит. Сна­ча­ла он бла­го­да­рит её и даёт ей какой-то дар.

- На что похож дар?

- Это какая-то шка­тул­ка, дере­вян­ная, выре­зан­ная, я пони­маю, что он сам делал. Я не знаю, что внут­ри, он про­сто даёт ей. Она при­ни­ма­ет, у неё руки все в кро­ви­ще, она вся в кро­ви­ще. Она при­ни­ма­ет и раз­ре­ша­ет ему прой­ти даль­ше. А на полу что-то рас­те­ле­но, как я делаю, когда делаю я делаю, когда закры­ваю пеле­на­ние. Важ­но пере­шаг­нуть порог. Да, он пере­ша­ги­ва­ет и вста­ёт на коле­ни, и я даю ему эту девоч­ку. И вот мы сидим, и он гла­дит меня по пле­чу и гово­рит, что я моло­дец. Очень кра­си­вый такой певу­чий язык. Он при­жи­ма­ет­ся ко мне лбом, лоб ко лбу, и я пони­маю, что это выс­шее, это про­яв­ле­ние любви.

- Вы как-то назо­вё­те свою дочь?

- Толь­ко не сей­час, сей­час ещё рано через 40 дней, что ли.

- А у вас уже гото­во имя?

- Нет, имя дадут. Имя даёт та глав­ная жен­щи­на. Но ребён­ка никто не дол­жен видит. И в дом при­хо­дит его мать, она будет мне помогать.

- А ребён­ка никто не дол­жен видеть сколь­ко времени?

- Вот 40 дней.

- Ты хоте­ла ещё посмот­реть про плаценту.

- Да, я быстренько…всё есте­ствен­но, она сама отхо­дит, и аку­шер­ка берёт кусок пла­цен­ты и засо­вы­ва­ет мне за щеку.

- Зачем?

- Это про­фи­лак­ти­ка кро­во­те­че­ния. Я про­сто знаю это и сейчас.

- А саму пла­цен­ту как-то сохранят?

- Мы её заро­ем, да. Какая-то часть пла­цен­ты исполь­зу­ет­ся, для того же само­го какао, а что-то зароется.

- А где будешь зарывать?

- За домом надо обя­за­тель­но зарыть. Не рас­тёт ниче­го тако­го, нет деревьев.

- Это такой обы­чай, так все­гда делается?

- Похо­же, что да, на гря­доч­ке прикопать.

- Пой­дём туда, где про­шло 40 дней, уже ребё­нок осво­ил­ся и уже мож­но пока­зы­вать дочку.

- Вот я выхо­жу с ней из дома и сто­ит целая тол­па людей. И все к ней при­ка­са­ют­ся, вся дерев­ня здесь, и малень­кие дет­ки, и ста­ри­ки, все её тро­га­ют, одним паль­цем при­ка­са­ют­ся к руке, к ноге.

- Как ты дума­ешь, поче­му так?

- Бла­го­слов­ля­ют её. Типа благословения.

- На жизнь?

- На жизнь, да. И эта жен­щи­на берёт её на руки.

- Вся дерев­ня – кто-то род­ствен­ни­ки, а осталь­ные сосе­ди? И все бла­го­слов­ля­ют ребёнка?

- Берёт на руки, смот­рит на неё.

- Может быть она даст имя?

- Да, она гово­рит что-то, что я не пони­маю, но я очень довольная.

- Почув­ствуй, пожа­луй­ста, смысл.

- Это что-то свя­зан­ное с цве­та­ми. Я доволь­на, мне нра­вит­ся, и для меня это озна­ча­ет, что меня при­ня­ли наконец-то.

- Сей­час почув­ствуй, что ещё хочешь посмот­реть из той жиз­ни и мы туда переместимся.

- Мне инте­рес­но, как оно потом, сколь­ко детей.

- Послед­ний год жиз­ни посмотришь?

- Видать, не очень дол­го я жила.

- При­мер­но сколько?

- Мне кажет­ся, лет 40.

- Хоро­шо, что успе­ла за 40 лет? Теперь иди в послед­ний год жиз­ни и в послед­ний день жиз­ни. Смот­ри со сто­ро­ны, не надо внутрь вле­тать. Мы не пой­дём в смерть, посмот­ри послед­ний день на зем­ле и в целом, как она доволь­на тем, что успе­ла за 40 лет?

- Доволь­на, да, чет­ве­ро детей точ­но есть.

- Может быть, к это­му вре­ме­ни ещё кто-то появил­ся, кро­ме детей?

- Коза толь­ко одна появи­лась. Это уже дру­гая коза.

- С мужем как дела?

- С мужем всё хорошо.

- Инте­рес­но, поче­му она в 40 лет уже умирает?

- Мне кажет­ся, тут то ли с бере­мен­но­стью свя­за­но, то ли какая-то болезнь. Болезнь, свя­зан­ная с дето­род­ны­ми орга­на­ми. Боле­ет она дол­го, несколь­ко лет. И пьёт всё вре­мя это.

- Что пьёт? Текилу?

- Да, тра­вя­ной настой на теки­ле, что­бы не боль­но было. И курит какую-то дрянь.

- Я не поня­ла, чем она болеет?

- Это типа опухоли.

- Гине­ко­ло­гия?

- Да, что-то нехо­ро­шо. У неё жизнь про­стая была, сна­ча­ла надеж­ды, под­рост­ко­вые меч­ты, потом сожгли всю дерев­ню, а людей уве­ли, потом при­ня­тие дру­гой дерев­ни, потом заму­же­ство, год горе­ва­ния, и после это­го дети, быт, тка­че­ство и тоже какие-то роды даже она при­ни­ма­ла. В основ­ном тка­ла на всю дерев­ню и тка­ла… на экс­порт. В целом для неё это, она счи­та­ла, что всё, у неё всё хорошо.

Диана Орлан
Психолог, регрессолог, гипнолог

Запи­сать­ся на сеанс или обу­че­ние ПОДРОБ­НЕЕ