Зайчиха / Павел Гынгазов. Фрагмент сеанса регрессии

− Я что-то прыгающее.
− Лягуш­ка, что ли?
− Нет, у меня похо­же на зайца, что ли, или кро­лик − что-то похожее…
− Может, заяц. Ну высо­кая тра­ва — это же хоро­шо, вас не видно.
− Да!
− Ваше внут­рен­нее состояние?
− Мне нра­вит­ся эта при­ро­да, но как буд­то вокруг всё рав­но есть опас­ность.
− Я понял, поэто­му я вас отпра­вил выяс­нить, что за опас­ность, что вы при­та­щи­ли с собой в жизнь Ани.
− Там муж­чи­ны с ружья­ми ходят!
− А вы прячетесь?
− Да, я прыгаю.
− Почувствуйте страх, ужас, кото­рый есть. Они вас уже нашли?
− Нет, я вижу, как они ходят, раз­го­ва­ри­ва­ют и стре­ля­ют периодически.

Дале­ко, они дале­ко. Я слы­шу этот звук и пыта­юсь уска­кать, что­бы они не успе­ли меня убить!

− Уда­лось вам ускакать?
− Нет!
− Сколь­ко там муж­чин было?
− Двое.
− Кто вас пер­вым увидел?
− Вижу его.
− Посмот­ри­те на его лицо. Вски­ды­ва­ет ружье?
− Да, вижу. Голу­бые прон­зи­тель­ные гла­за и усы.
− Это какой, при­мер­но, по одеж­де, исто­ри­че­ский период?
− Похо­же, как буд­то дуэ­ли — вот это время.
− То есть, XVIII‑й, XIX‑й века?
− В это вре­мя Пушкин.
− Ну да. То есть, этот Пуш­кин-дуэ­лянт при­шел мне секир-баш­ка делать? (Репли­ка к слу­ша­те­лям: нико­гда не веди­те серьез­но сес­сию, пото­му что это очень пло­хо. Вы ее пуга­е­те и себя пуга­е­те. А так посме­я­лись, хотя её сейчас убьют).

− Я вижу всё, но он дер­жит меня за уши.
− Стоп-маши­на. Он вас что, живо­го взял?
− Я не знаю, как произошло…
− Нет, так не пойдет. Давайте, смот­ри­те, гла­за прон­зи­тель­ные, он уже вски­нул на вас ружье или нет?
− Я вижу чет­ко, как он дер­жит за уши меня.
− «Я вижу» или «чув­ствую»?
− Чув­ствую!
− Или вижу?
− Вижу!
− Или чувствую?
− А, это не я, это дру­гой кролик!
− Он уже не живой.
− Они дер­жат дру­го­го кро­ли­ка, а вы сиди­те в тра­ве и видите?
− А я вижу, да, как он дер­жит. Да, это не я, это дру­гой кролик.
− Ну кро­лик-то уже не дви­га­ет­ся, мертвый?
− Нет, не дви­га­ет­ся, он мертвый.
− Как вам уда­лось спа­стись? Или не уда­лось спастись?
− Я сижу в траве…
− Ну сиди­те, ниче­го, у нас есть вре­мя, подо­ждем. Жизнь заячья − года два все­го.
− Они ушли.

− Так. Вот этот страх, кото­рый вы испы­та­ли − прочувствуйте его. Какой он?

− В гру­ди, прям силь­ное такое серд­це­би­е­ние. Да, как буд­то очень силь­но бьет­ся серд­це. Малень­кое такое, кро­ли­чье серд­це, силь­но-силь­но бьётся!

− Ну оно малень­кое для чело­ве­ка, а для кро­ли­ка это нор­маль­ное, да?

− Для меня да, для кро­ли­ка нормальное.
− И что?
− Очень быст­ро бьётся!
− Ну пра­виль­но. Сейчас успо­ка­и­ва­ет­ся, или они еще вер­нут­ся? Или они уже запри­ме­ти­ли, что вот там сидит, глаз све­тит­ся. Сейчас я при­ду, когда она успо­ко­ит­ся и спокойненько его возьму?

− Я чув­ствую, что они могут вер­нуть­ся, но они ушли… − Как закан­чи­ва­ет­ся этот эпизод?
− Меня все рав­но убивают…
− Кто?

− Не они.
− То есть, в этих кустах там их не одна бан­да пришла?
− Да.
− Как, вот они ушли − вы успокоились.
− Я бегу радост­но, я рада, что наконец-то.
− Рада − вы жен­ско­го пола?
− Да, я — это она, да!
− Зайчиха?
− Я зайчиха, точно!
− Ну у вас ещё не было сво­е­го потомства?
− Зайчатки?
− Да!
− У меня есть зайчатки, были зайчатки!
− Хоро­шо. И что?
− Я бегу, я рада, что убе­жа­ла, что меня не уби­ли, а меня уби­ва­ют все-таки в этот же день…
− Куда стреляют?

− Мне попа­да­ют, я чув­ствую, в шею.
− Еще куда? Там же дробь, там же не пуля.
− В живот.
− Вот там, где попа­ли, с какой сто­ро­ны, пока­жи­те. Что у вас там есть? − Я чув­ствую, что у меня в живо­те крольчата.
− То есть, вы бере­мен­ная ещё?
− Да.
− Пока­жи­те, куда уда­ри­ла пуля, есть в этих местах, куда попа­ла пуля, какие-то непри­ят­ные ощу­ще­ния у К.? 

− Здесь и в животе.

− Или какие-нибудь родин­ки? Есть что-то или всё нор­маль­но? − Да, в животе.

− Какие-то непри­ят­ные ощущения?
− Да.
− Если они вдруг опять появят­ся, помни­те, что вы их при­нес­ли отту­да, из зайчихи. Из бере­мен­ной зайчихи. Хоро­шо. Прочувствуйте тот страх. Помни­те, мы поче­му сюда пошли? Пото­му что был какой-то страх у Ани.

− Мне дико боль­но из-за того, что у меня там внут­ри кроль­чат­ки, кото­рые не родились.

− Ну что теперь сде­ла­ешь? Это уже потом ска­жут вам ваши убийцы, что зря уби­ли, так бы было боль­ше кро­ли­ков. А может, зайцев. Уши длин­ные, нет?

− Да.

− Может, и зайцев. Хоро­шо. Вот когда вас уби­ли, когда вы вышли из тела, вас тоже так­же взя­ли за уши, или вы еще валя­е­тесь? Посмот­ри­те, какое тело вы толь­ко что оста­ви­ли, крольчиха?

− Я лежу, оно лежит на зем­ле. Лежит в тра­ве. − На каком боку?
− На правом.
− Хоро­шо. Гла­за закры­ты или нет?

− Закры­ты.
− Пони­ма­е­те, что тело умерло?
− Да!
− А где та смерть, кото­рую мы все боим­ся − холод, тлен, чернота?
− Нет.
− Еще раз, может, вы про­щел­ка­ли клювом?
− Нет.
− Может, где-то не заме­ти­ли, может, пота­ен­но подкралась.
− Нет, тем­но­ты нет!
− Хоро­шо. Ска­жи­те, пожалуйста, ваше отно­ше­ние к телу зайца?
− Любовь, люблю!
− Хоро­шо, а ваши цвет и форма?
− Такое, что-то фиолетово-желтовато-оранжевое.
− А форма?
− Неров­ная, непра­виль­ной фор­мы овал.
− Хоро­шо, отлич­но. Будь­те доб­ры, помни­те, я вас спро­сил: у вас кроль­ча­та есть? Вы гово­ри­те: «есть!». Или, может, это в преды­ду­щем вре­ме­ни было, или вы име­е­те в виду этих, кото­рые внутри?

− Нет, это эти, они не родились!
− А были какие-то, кото­рые рождённые?
− Нет.
− Хоро­шо, а поеха­ли в это вопло­ще­ние, как вас крол нашёл? Как он искал? «Ты такая у меня кра­са­ви­ца!»? Как он вас соблаз­нил, что за гор­мо­ны были?

− Радо­сти!

− Ну лад­но, може­те про­сме­ять­ся. Радост­но это было? Може­те про­жить этот заячий секс, нам не рассказывайте, а то нам будет силь­но радост­но всем. Как вы зна­е­те, что у вас будут уже дете­ны­ши? А этот заяц-то, или крол, при­хо­дя­щий, или они там все по оче­ре­ди идут? Или вам нуж­но на эту бере­мен­ность толь­ко один кролик?

− Это один кро­лик, у меня был кролик